Владимир Богомолов - Момент истины (В августе сорок четвёртого)

Андрей не без волнения ожидал, что круглолицый капитан и лейтенант затеряются в толпе и будут толкаться меж составами, прислушиваясь к разговорам и присматриваясь. Однако этого не произошло.

Покинув агитпункт, они, не подходя к эшелонам, минут десять постояли на перроне, где в многолюдном, очень шумном кругу, распалённые азартными выкриками зрителей, обливаясь потом, состязались в весёлом переплясе двое: пожилой, кряжистый, с бочкообразной грудью старшина-артиллерист (несмотря на возраст, вся его тучная фигура дышала здоровьем и силой) и маленький круглоголовый пехотинец, этакий задорный живчик, крепыш лет восемнадцати, с новеньким орденом Ленина на гимнастёрке.

Затесавшись в толпу увлечённых пляской зрителей, Таманцев и Андрей могли теперь вблизи хорошенько рассмотреть наблюдаемых.

У капитана было толстощёкое, совершенно круглое, с утиным носом и мелкими щербинками бабье лицо, некрасивое, но очень доброе. За мочкой правого уха темнела родинка величиной с горошину. Большими зеленоватыми глазами он увлечённо следил за плясавшими и улыбался. Над правым карманом его гимнастёрки желтела нашивка за ранение, над левым – виднелась планка с ленточками ордена Красной Звезды и двух медалей.

Лейтенант не сводил глаз с плясавшего и от души смеялся, показывая рот, полный ровных белых зубов. В его юношеском, мягкого очерка лице было что-то нежное, девичье, и Таманцеву он вдруг напомнил светловолосую артистку, певшую партию пастушка в единственной слышанной Таманцевым опере.

На обоих офицерах было не новое, но чистое обмундирование, свежие подворотнички, а на ногах – форменные, массового пошива яловые сапоги, отпечатки которых, как ещё вчера определил Таманцев, несомненно, не имели сходства со следами, обнаруженными у родника.

Если Андрей разглядывал офицеров главным образом с любопытством, то Таманцев сосредоточенно работал: на всякий случай составлял мысленно и запоминал словесные портреты обоих – занятие сложное, требующее острого глаза, опыта и наблюдательности.

По перрону пробегали два молоденьких лейтенанта – рыжеволосый, коренастый, с забинтованной рукой на перевязи и тонкий, сутуловатый, с пачкой газет под мышкой. Увидав Андрея, стоявшего позади круга зрителей, они бросились к нему.

– Блинов, ты?! Вот это встреча!.. Здорово! – вперебивку закричали они, пожимая Андрею руку и хлопая его по плечу. – Ты где?

– 3-здесь… – смущённо промолвил Андрей.

– Смотри!.. Мы-то думали, ты там… – указал рукой на запад рыжеволосый, и оба продолжали: – Говорили, ты после госпиталя в разведку попал… за линию фронта… А ты по тылам кантуешься…

– А вы к-как, р-ребята? – попытался перевести разговор Андрей.

– Два месяца в боях… Видишь, по ордену прибавилось… До Восточной Пруссии дошли… – тараторили лейтенанты. – А ты свои чего не носишь?.. Три благодарности от Верховного…

– Как там, в б-батальоне? Васёк К-косолапов, Терпя-чий, Скоков?

– Васёк убит, а Терпячий в госпитале… И комбат убит, и замполит… Ещё под Минском… Прямое попадание в капэ… – перебивая друг друга, восклицали лейтенанты. – Наумов на амбразуру лёг – посмертно Героя дали… И ротный твой погиб, и Фельдман… А Басову ноги оторвало… И меня тоже хватило. – Рыжеволосый приподнял перебинтованную руку и радостно сообщил: – Гангрена начиналась, чуть не оттяпали!.. Старого состава человек сорок, остальные из пополнения… Нас под Варшаву перебрасывают… Идём – посмотришь!.. Наш эшелон на втором пути… Скоро отправляемся…

– На втором п-пути… Сейчас, ребята…

– Идём! – Рыжеволосый ухватил Андрея за руку.

– Сейчас, р-ребята… Одну минуту… Сейчас п-приду… С тоской смотрел Блинов вслед убегавшим офицерам; он чувствовал, как слёзы, навёртываются на глаза.

– Ты что, Андрюша? – подошёл к нему Таманцев.

– Ничего, – дрогнувшим голосом сказал Андрей. – Мой п-полк…

– Я понял…

– Под Варшаву едут… В-васёк убит… и ротный, и к-комбат… – Андрей отвернул лицо: слеза всё же выползла и заскользила по щеке. – А я… ищи и с-собирай окурки… Не хочу! – обиженно произнёс Андрей. – П-подозреваемые, проверяемые – сам чёрт ногу сломит… П-пропади они в-все п-пропадом!

– Милый, да если окурок нужен для дела, за него полжизни отдать не жалко! – заверил Таманцев, поспешно соображая, как разрядить ситуацию, и вмиг настраиваясь «бутафорить» [27] Бутафорить – играть, изображать что-нибудь с какой-либо целью. .

– В п-полку я ч-человеком был… Лучшим взводом к-командовал! А з-здесь иждивенец ваш… и п-пользы от меня…