Владимир Богомолов - Момент истины (В августе сорок четвёртого)

– Так… – после небольшой паузы проговорил Алёхин, сложив документы, но не возвращая их. – А теперь, товарищи офицеры, попрошу предъявить для осмотра ваши вещевые мешки…

– Это на каком основании?! – сдерживаясь, но довольно резко спросил капитан. – В чём дело?!

– Проверка личных вещей, – пояснил Алёхин, и его лицо при этом выражало: «Мы выполняем свой служебный долг, какие же к нам могут быть претензии?»

– Что значит – проверка личных вещей?! Мы не рядовые и не сержанты, а вы не старшина! Кто вам дал право обыскивать офицеров?!

– А мы, эта… и не думаем вас обыскивать… Я прошу, чтобы вы сами показали, что у вас в вещевых мешках. Понимаете – добровольно!

– То есть как – добровольно?! А если мы не желаем?! Я в армии пятый год, но подобной проверке ни разу не подвергался!

– А я подвергался! – с обидой сказал Алёхин и звучно шморгнул носом.

– Это ваше дело! А мы не желаем!

– То есть как – не желаете? – удивился Алёхин. – Вы же советские люди… Давайте по-хорошему… Я вам скажу, эта… как офицерам… Только, понимаете, как говорится, никому!

Он достал из пачки документов продовольственный аттестат и, указывая на отметку военпродпункта, спросил:

– Вы шестнадцатого, значит, были в Лиде?

– Были! Ну и что?

– Вот то-то и оно! – протянул Алёхин и с огорчённым лицом тихо, доверительно сообщил: – Шестнадцатого в Лиде, эта… с артиллерийского склада пропали два ящика взрывчатки!

– Ну а мы-то тут при чём?!

– Есть указание… что её вынесли в вещмешках, понимаете, офицеры… – сообщил Алёхин. – И увезли из города… А для чего – неизвестно! Нет указаний! – Он в недоумении развёл руками. – Может, чтобы рыбу глушить, а может – мост взорвать!

– Да что за чушь! – пожимая плечами, возмущённо воскликнул капитан. – Мы не были ни на каком складе!

– Кто ж это знает?.. А закон порядка требует… – вздохнул Алёхин. – Давайте по-хорошему… Вы же советские люди… Есть указание… И я при исполнении обязанностей… прошу, эта… показать для осмотра ваши вещмешки…

– Должен заявить со всей ответственностью, – твёрдо сказал капитан, – что мы не были в Лиде ни на каком складе, не брали и не знаем ни о какой взрывчатке и не желаем, чтобы нас обыскивали! Категорически!

– Тогда придётся проехать с нами в комендатуру, – решительным голосом объявил Алёхин. – Вы же всё равно, эта… поедете в Лиду… У нас в Шиловичах машина. Там в кузове бойцы, но на вас аккурат найдётся место… Прошу, значит… – Поворотясь, он показал рукою в сторону Шиловичей, предлагая троим офицерам пройти вперёд, и отчётливо проговорил условную фразу: – Будьте любезны!

– Пожалуйста! – Капитан несколько мгновений помолчал угрюмо и сосредоточенно, словно что-то решая; всей его фигуре, лице и в голосе чувствовались полное самообладание, уверенность в своих действиях и правоте. – Что ж… если это вас так интересует – пожалуйста!.. Обыскивайте!.. Только уж потрудитесь сами!.. К сожалению, нет времени, чтобы ездить с вами. У нас ещё есть дела в этом районе, – объяснил он своё неожиданное решение. – Но я буду жаловаться! И даром вам это не пройдёт!.. Давай!..

Он шагнул за спину лейтенанта и помог тому снять вещевой мешок. При этом он взялся не за наплечные лямки и не снизу, а за тесьму, стягивавшую верх, взялся так, что вещмешок своей тяжестью затянул узел на тесьме.

Алёхин сделал вид, что не заметил этого, и, возвращая, молча протянул документы; капитан взял их и, не раздавая своим товарищам, сунул всю пачку себе в карман.

Присев на корточки, Алёхин распустил петлю из наплечных лямок с горловины вещмешка и пытался развязать узел на тесёмке.

Между тем старший лейтенант тоже снял свой вещмешок и, ухватив его точно так же за тесёмку, опустил на траву рядом с первым. И тут же будто невзначай неторопливо переместился на пару шагов влево так, что оказался между Алёхиным и засадой. Спустя секунды лейтенант перешёл вправо. Таким образом они полукругом обступили Алёхина и помощника коменданта. Это были их первые самостоятельные, без очевидной инициативы или команды капитана действия за всё время проверки.

– Будьте любезны… – взглянув на них снизу, снова произнёс условную фразу Алёхин, – станьте на место!

– В чём дело?.. На какое место?

– Будьте любезны, – ещё раз повторил Алёхин, – станьте на место! – Он выпрямился и указал рукой на траву в метре перед собой.

Под его упрямым тяжёлым взглядом лейтенант, помедля, стал на прежнее место.

– В чём дело? – обратился капитан к Аникушину, но тот, словно не слыша, смотрел вниз на вещмешки и даже не поднял глаз.