Владимир Богомолов - Момент истины (В августе сорок четвёртого)

– А сегодня нужно. Прошу вас, – настойчиво повторил Алёхин.

– А грязнее у вас не нашлось? – с откровенным недовольством беря повязку и брезгливо осматривая её, осведомился капитан. – Из неё же суп варить можно!

– Это не у нас, а у вас! – весело сообщил Алёхин. – Мне их дали в комендатуре. А постирать не было времени. Давайте я вам помогу.

Помощник коменданта остановился и, поджав губы, покорно стоял с минуту, пока Алёхин не закрепил повязку на рукаве его кителя повыше локтя. Тем временем Блинов по своей инициативе проделал то же самое на рукаве гимнастёрки Алёхина.

В молчании они пошли дальше, и капитан снова охотно погрузился в свои мысли, однако немного погодя Алёхин опять заговорил.

– Как у нас с оружием? – будто самого себя спросил он и, вытащив из кобуры пистолет, взвёл курок и оттянул затвор, проверяя, есть ли патрон в патроннике; Блинов тотчас же проверил свой «ТТ». Но помощник коменданта, к кому, собственно, был обращён этот вопрос, шагал молча, будто не слыша.

– А у вас? – осведомился у него Алёхин.

– За меня можете не беспокоиться.

– А эта штука вам знакома? – продолжал Алёхин, достав небольшой воронёный «вальтер».

Получив утвердительный ответ, он загнал патрон в патронник и, поставив пистолет на предохранитель, протянул его капитану:

– Прошу… возьмите в карман.

– Зачем?

– На всякий случай… Берите, берите! – настаивал Алёхин и, так как помощник коменданта лишь усмехнулся, сунул ему «вальтер» в правый карман брюк. – Осторожность всегда оправданна… Знаете, разное бывает…

– Знаю! – недовольно поморщился капитан и пригнулся, чтобы не задеть мокрую ветвь. – Слышал всё это десятки раз! В том числе и сегодня!..

– Говорите тише, – попросил Алёхин. – Что слышали?

– И про бдительность, и про осторожность, и что всякое бывает, и смотреть надо в оба!.. От всех этих поучений у меня уже мозоли в ушах! За кого вы меня принимаете?!

– Прошу вас – потише.

Помощник коменданта вытащил из кобуры свой «ТТ», взвёл курок и оттянул затвор – Алёхин увидел патрон в патроннике.

– Бдительность, осторожность, осмотрительность!.. Мне твердят об этом как мальчишке! – засовывая пистолет в кобуру, возмущённым полушёпотом продолжал капитан. – За кого вы меня принимаете?.. Я на фронте с сорок первого года!.. Поверьте, бывал в таких переделках, по сравнению с которыми ваша «операция» – просто загородная прогулка.

– Что ж, возможно…

– Не возможно, а точно!

– Да я верю, верю, – улыбнулся Алёхин.

– Верить мало! Чтобы понимать, надо самому пережить!.. Вы на передовой-то когда-нибудь были?

– Приходилось…

– При штабе дивизии или полка?.. Знаю, как вам «приходилось»!.. Во втором эшелоне! А я три года на передке! И если бы не ранение… Поймите, я боевой офицер! – взволнованно произнёс капитан. – В комендатуре я случайно и не задержусь!..

– Говорите тише, – снова попросил Алёхин.

– Да вы что, психа из меня сделать хотите?! – возмутился капитан. – Здесь же нет ни живой души! И шум ветра всё покрывает. И куда же тише – я и так шепчу!

– Это вам кажется, – улыбаясь, возразил Алёхин. – И насчёт душ вы ошибаетесь. Мы только что прошли засаду, они предупреждены по радио и знают меня в лицо, иначе бы нас уже проверяли. Вы только не обижайтесь – понимаете, это специфика… И вообще лес шума не любит…

– «Специфика»!.. Эх, людишки! – со вздохом и презрительным сожалением вдруг вырвалось у капитана. – Дурацкая-то ведь специфика! Ну посудите сами… Вы кого-то там разыскиваете. Как я понял, двух или трёх, ну, допустим, четырёх человек. И вот вы устраиваете засады… более того, собираетесь оцеплять весь лес, привлекаете к этому даже не сотни, а тысячи офицеров и бойцов. И это при острой нехватке людей в частях на передовой. И делается всё это из-за двух, максимум четырёх человек! Причём, как я понял, вы даже точно не знаете, появятся ли они здесь!

– Должны. Конечно, не факт, что они выйдут именно на нас. На путях их вероятного движения устроено несколько засад.

– Да, но к чему оцеплять весь огромный лес? Зачем столько людей?.. Почему такая чрезвычайность?

– Видите ли, это долго объяснять… – чуть помедля, уклончиво заметил Алёхин; он не мог, не имел права говорить кому бы то ни было, кроме офицеров контрразведки, что речь идёт об агентах, действия которых представляют угрозу для предстоящей стратегической операции, и что дело взято на контроль Ставкой Верховного Главнокомандования.

– Ясно, от меня вы тоже секретите! – с очевидной обидой быстро сказал капитан, и лицо его дрогнуло в презрительной усмешке.