Ги Мопассан: История служанки с фермы

Звезды гасли в глубине неба. Защебетали первые птицы. Наступал день. Девушка задыхалась, выбившись из сил. И когда солнечные лучи пронизали пурпур утренней зари, она остановилась.

Ее распухшие ноги отказывались служить. Но вдруг она увидела болото, большое болото, стоячая вода которого казалась кровавой под багряными лучами рождающегося дня. Прихрамывая, мелкими шажками, держась рукой за сердце, Роза направилась к нему, чтобы опустить ноги в воду.

Она села на траву, сняла грубые запыленные башмаки, стащила чулки и погрузила до колен свои посиневшие ноги в неподвижную воду, в которой по временам лопались пузырьки.

Приятная свежесть разлилась по всему ее телу, от пяток до шеи. И вдруг, в то время как она пристально смотрела на это глубокое болото, у нее закружилась голова, и ей страстно захотелось погрузиться в него совсем. Кончились бы все ее страдания, кончились бы навсегда. В ту минуту она не думала больше о своем ребенке. Она жаждала покоя, полного отдыха, сна без пробуждения.

Она встала и, подняв руки, сделала два шага вперед. Она ушла теперь в воду по пояс и уже торопливее двинулась было дальше, как вдруг острая боль в лодыжках, как от укола, заставила ее выскочить, и она отчаянно вскрикнула, увидев, что ее ноги от колен до ступней покрыты длинными черными пиявками, которые, впившись в тело, сосали ее кровь и раздувались. Она боялась до них дотронуться и выла от ужаса. Ее отчаянные вопли привлекли крестьянина, проезжавшего поблизости в телеге. Он оторвал пиявок одну за другой, приложил к ранкам траву и отвез Розу в своей тележке обратно на ферму ее хозяина.

Две недели она пролежала в постели, потом однажды утром, когда она в первый раз поднялась и сидела у дверей перед домом, хозяин вдруг вырос перед ней.

– Ну что? – спросил он. – Дело решено, не так ли?

Она сперва ничего не отвечала; потом, так как он продолжал стоять перед нею, пронизывая ее упрямым взглядом, она с трудом произнесла:

– Нет, хозяин, я не могу.

Он вдруг вспылил:

– Не можешь? Это почему же?

Она заплакала, повторяя:

– Не могу.

Фермер, пристально поглядев на нее, крикнул ей прямо в лицо:

– Стало быть, у тебя есть любовник?

Она прошептала, дрожа от стыда:

– Может быть, и так.

Фермер, красный как мак, запинался от гнева:

– А, так ты признаешься, подлая? А кто он такой, что за птица? Какой-нибудь оборванец? Нищий, бродяга, подыхающий с голоду. Кто он такой, говори!

Роза молчала.

– Ага, ты не хочешь? Ну, так я сам тебе скажу: это Жан Бодю.

Она вскрикнула:

– Нет, нет, не он!

– Тогда Пьер Мартен.

– Да нет же, хозяин!

Он вне себя называл одного за другим всех окрестных парней, а Роза, удрученная, ежеминутно утирая глаза уголком синего фартука, все повторяла: «нет».

Но он продолжал допытываться с присущим ему упрямством грубого человека, бередил это сердце, чтобы узнать его тайну, подобно тому как охотничья собака целый день разрывает нору, чтобы достать зверя, которого она чует там, в глубине.

Вдруг он воскликнул:

– Ах, черт возьми! Да ведь это Жак, прошлогодний работник! Недаром говорили, что он с тобой все шепчется и что вы дали друг другу слово пожениться.

У Розы захватило дух. Вся кровь бросилась ей в лицо, слезы сразу иссякли. Они высохли на ее щеках, как капли воды на раскаленном железе.

Она закричала:

– Нет, нет, не он, не он!

– Наверное не он? – спросил хитрый крестьянин, нюхом почуявший правду.

Роза торопливо ответила:

– Клянусь вам, клянусь…

Она искала, чем бы поклясться так, чтобы не назвать что-нибудь священное. Но фермер перебил ее:

– А между тем он бегал за тобой по всем углам и за столом пожирал тебя глазами. Дала ты ему слово, говори?

На этот раз она посмотрела хозяину прямо в лицо:

– Нет, никогда, никогда, и, видит бог, если бы он пришел теперь свататься, я не пошла бы за него.

Она сказала это так искренно, что уверенность фермера поколебалась. Он возразил, как бы говоря сам с собой:

– Но в чем же тогда дело? Греха с тобой никакого не случилось – это было бы известно. А раз дело обошлось без беды, то из-за этого никакая девушка не станет отказывать своему хозяину. Нет, тут все-таки что-то нечисто.

Роза ничего не отвечала: ее душили страх и тоска.

Фермер снова спросил:

– Так ты, значит, не хочешь?

Она вздохнула:

– Я не могу, хозяин.

Тогда он круто повернулся и ушел.

Она решила, что теперь от него отделалась, и остальную часть дня провела почти спокойно, но чувствовала себя такой измученной и разбитой, как будто ее заставили вместо старой белой лошади фермера ворочать молотилку от самой зари.