Стефан Цвейг - Том 9 - Триумф и трагедия Эразма Роттердамского; Совесть против насилия - Кастеллио против Кальвина; Америго - Повесть об одной исторической ошибке; Магеллан - Человек и его деяние; Монтень

Но, вернувшись домой, в своем замке Монтень находит письмо короля, датированное 25 ноября, которое достаточно ясно превращает простое пожелание горожан Бордо в приказ. В своем письме король учтиво начинает с того, что очень рад подтвердить выбор, произведенный в отсутствие Монтеня, без его участия — следовательно, совершенно добровольно. И король поручает ему «без промедления и оговорок» принять должность. Последняя же фраза письма решительно отрезает любое отступление: «И тем самым Вы сделаете шаг, который мне очень желанен, а противоположное мне было бы крайне неприятно». Такому королевскому приказу противоречить невозможно. В свое время он унаследовал от отца болезнь; неохотно вступает он во владение другим наследием отца: становится мэром.

Прежде всего, и это характеризует его чрезвычайную порядочность, он предупреждает своих сограждан, что им не следует ожидать от него беззаветной самоотверженности, присущей его отцу, душа которого очень страдала «от этих тягот общественной деятельности» и который ради своего долга безраздельно отдал свои лучшие годы, пожертвовав своим здоровьем и домашними делами. Монтень знает, что он доброжелателен к людям, нет в нем честолюбия, алчности, властолюбия, грубости, но он знает также и свои недостатки: у него скверная память, нет у него неусыпной внимательности, «vigilance» [305] Бдительности (фр.). , ему недостает тактичности и опыта.

Как всегда, Монтень решил сохранить для себя свое последнее, своелучшее, свое самое драгоценное, «son essence» [306] Свою сущность (фр.). •До абсурда (лат.). ; он обещал с величайшей заботливостью и преданностью делать все, что от него потребуют и возложат на него, но не более того.

Чтобы внешне показать, что он не уходит от себя, он не поселяется в Бордо, а остается в своем замке Монтень. Но похоже, что Монтень, и работая над книгой, и исполняя должность мэра, благодаря острому уму и богатому жизненному опыту, успевает выполнить несравненно больше других. Им были довольны, и это подтверждается тем, что в июле 1583 года, по истечении срока полномочий, его вновь выбирают мэром на два года.

Но этой должности, этих обязанностей недостаточно. Мало того, что в нем нуждается город, нуждаются в нем двор, государство, большая политика. На протяжении многих лет власти королевства смотрели на Монтеня с известным недоверием, у профессиональных политиков он всегда считался свободным и независимым человеком. В свое время, когда он сказал: «Весь мир был слишком деятелен», — его упрекнули в пассивности. Он не присоединился ни к одному королю, ни к одной партии, ни к одной группировке, друзей выбирал не по принадлежности к какой-либо партии или религии, а исключительно по их заслугам.

Такой человек во время «либо — либо», во время угрожающих побед и угрожающего истребления гугенотов, Франции был не нужен. Но теперь, после порожденного гражданской войной чудовищного разорения, после того, как фанатизм довел сам себя ad absurdum*, прежний недостаток в политике превратился в достоинство, и человек, всегда остававшийся свободным от предрассудков и предвзятых мнений, не поддающийся подкупу привилегиями и славой, стоящий вне партий, такой человек — идеальный посредник.

Положение во Франции чрезвычайно сильно изменилось. После смерти герцога Анжуйского в соответствии с салическим законом законным наследником престола Генриха III становится Генрих Наваррский (позже Генрих IV) как супруг дочери Екатерины Медичи. Но Генрих Наваррский — гугенот и вождь партии гугенотов. Таким образом, он находился в остром конфликте с двором, пытающимся подавить гугенотов и десять лет назад давшим из окон королевского дворца приказ о резне в Варфоломеевскую ночь. Двор и партия Гизов, находящаяся в жестокой оппозиции ко двору, пытаются воспрепятствовать законному престолонаследнику реализовать свои права на престол. Но поскольку Генрих Наваррский и не думает отказаться от своих прав, то, если между правящим королем Генрихом III и им не будет достигнуто согласие, неминуемо разразится новая гражданская война.

Для великой, для всемирно-исторической миссии, которая должна обеспечить мир Франции, такой человек, как Монтень, — идеальный посредник, и не только потому, что в основе его убеждений терпимость, но и потому также, что он — доверенное лицо и короля Генриха III, и претендента на престол, Генриха Наваррского. Своеобразная дружба связывает его с молодым властителем, и дружба эта — испытанная. Монтень будет продолжать общаться с Генрихом Наваррским и тогда, когда того отлучат от церкви, в чем позже признается священнику на исповеди, поскольку такое считалось грехом.