Айн Рэнд - Подумай дважды [Think Twice]

Раздался звонок, и Китти тут же сорвалась и пошла к двери, не глядя на него, облаченная в пестрое, широкополое, немного детское, Но прекрасное платье, которое, правда, было куплено ей на лето еще два года назад. Он мог открыть дверь сам, но знал, почему это хочет сделать она сама.

Он стоял, замерев и уперев ноги в пол, не смотря в сторону двери, но слушая. Он услышал чей-то голос, а потом — как Китти отвечает:

— Нет, простите, но нам и правда не нужен «Электролюкс».

Голос ее был песней, словно ока прилагала все усилия для того, чтобы не звучать глупо, словно она любила мужчину из службы доставки «Электролюкс» и жалела о том, что не может пригласить его на свидание. Он знал, почему голос Китти зазвучал так: она было уже подумала, что это арендатор.

Китти закрыла дверь и по пути назад взглянула на него и улыбнулась, словно извиняясь — скромно и счастливо — за само свое существование, а потом сказала:

— Не хочу прерывать тебя, дорогой, — и пошла обратно к своему «Солитеру».

Все, что тебе надо сделать, сказал он самому себе, это подумать о Флерет Люмм, представить, что ей нравится, и начать писать об этом. Просто представить и начать писать. Все, что от тебя требуется. И у тебя получится замечательная коммерческая история, которая быстро будет распродана и принесет тебе уйму денег. Проще не бывает.

Не может быть так, что ты один прав, а все остальные ошибаются, сказал он. Все говорят тебе, что это именно то, что тебе стоит сделать. Ты просил о работе, но никто тебе ее просто так не даст. Никто и не поможет ее найти. Никто даже не заинтересовался и не озаботился этим. Вон, сказали они, замечательный молодой человек, похожий на тебя! Посмотри на Пола Паттинсона, сказали они. Получает восемьдесят тысяч в год, а у него и половины твоего ума нет. Но Пол знает, что нравится читателю, и пишет именно об этом. Если бы ты только перестал упрямиться, говорили мне они. Совсем необязательно быть интеллектуалом постоянно. Почему бы некоторое время не побыть практичным человеком, а потом, когда ты уже заработаешь свои первые пятьдесят тысяч долларов, уже сесть и посвятить себя какой-нибудь высокой литературе, которая никогда не станет продаваться так бойко. Зачем тратить на работе время попусту, говорили они. Чего ты так добьешься? От силы будешь получать двадцать пять долларов за неделю. Глупо так себя вести при твоем таланте к словосложению, а он у тебя есть, тебе лишь стоит разумнее его использовать. Это должно быть просто для тебя. Если ты можешь писать о том, что в моде, что не всем дается, то проще простого выпустить пару серий таких книг. Любой дурак сможет провернуть. И перестань корчить из себя трагическую персону, говорили они. Тебе нравится быть мучеником? Говорили, у тебя жена. Говорили, что вот Пол Паттисон может, почему же ты не можешь?

Думай о Флерет Люмм, приказал он себе, садясь за стол. Тебе кажется, что ты ее не понимаешь, но ведь это не так, стоит лишь захотеть. Не стремись все лишь усложнять. Будь проще. Ее просто понять. Вот и все. Относись проще ко всему. Напиши простую историю. Самую простую и не значимую, какую только можешь вообразить. Боже, неужели ты не можешь подумать о чем-то не важном, о не имеющем ни намека на важность? Не можешь? Вот настолько ты хорош, самодовольный глупец? Что не можешь заняться ничем без пафоса, отбросив свою манию величия? Тебе так нужно постоянно спасать этот мир? Проклятье, нужно быть Жанной д’Арк?

Хватит себя дурачить, сказал он. Ты все можешь. Ты не лучше остальных. Он ухмыльнулся. Вот какая в тебе гниль сидит. Люди говорят, что они не хуже остальных, когда хотят, чтобы их поддержали. А ты говоришь себе, что ты не лучше остальных. Хотел бы я знать, откуда у тебя такое дьявольски завышенное самомнение. Да, дело лишь в нем. Ни таланта, ни острого ума — лишь самомнение. Ты не благородный мученик от искусства. Ты беспардонный эгоист, который получает как раз то, что заслуживает.

Хорош, ты хорош? Да что тебя побуждает так думать? Какое право ты имеешь презирать то, что собираешься делать? Ты месяцами ничего не писал. Не мог. Ты вообще больше не можешь писать. И никогда не сможешь. А если ты не можешь писать то, что хочешь, как можешь ты ненавидеть то, что люди от тебя хотят, чтобы ты написал? Это ведь, в любом случае, единственное, на что ты годишься, ни на какие иные великие свершения и бессмертные послания народам, так что тебе радоваться надо тому, что имеешь, и попытаться хоть что-то предпринять, а не сидеть с видом осужденного в тюремной камере, ожидающего, когда его придут снимать фотографы для первой полосы в газете.