Они нацелили бинокли на птицу, которая вначале показалась им большим евразийским стрижом.
— Твое мнение?
— Ты прав, Дейво. Горло! Видишь, Гарри?
— Да, яркое-белое. Кто это?
— Стриж Горуса. В путеводителе говорится, что обычно они не встречаются так далеко на севере, однако ошибиться трудно.
Итак, стриж Горуса, несколько видов ласточек, обычных и городских, стайка африканских колпиц, которые пролетели в вышине плотной буквой «V», вытягивая вперед свои похожие на банджо клювы… Наступил момент, когда Джордж, Дэвид и Гарри сочли, что заслужили право до отъезда просто поваляться на траве. На момент возвращения с острова — так, чтобы успеть на паром до аэропорта, — итог дня составил семьдесят четыре вида.
— Неплохо, неплохо, — пробормотал Джордж. Они уже зарегистрировались и ждали посадки в самолет. — Но знаете, чего мне не хватает для полного счастья? Красной щурки.
Быстрая карминная молния стремительно снялась с перил контрольной башни, на секунду зависла в воздухе, с лету подхватила какое-то насекомое и медленно заскользила обратно на свое место.
И почему европейские исследователи, попадая в Африку, первым делом стремятся все переименовать? Что это: невинный каприз или обычная глупость? Слава богу, люди в этой части земного шара обретаются минимум три — плюс-минус копейки — миллиона лет. Странно думать, что за такой срок они не заметили у себя под носом ну, например, водоем — к тому же преогромный. Насколько? Да больше озера Мичиган, Тасмании, Коннектикута, Массачусетса, Вермонта и Род-Айленда вместе взятых! Водоем так велик, что люди, расселившиеся по берегам, даже называют его по-разному. Но доктор Ливингстон наплевал на это с высокой вышки. Ему и в голову не пришло выяснить у местных жителей, как именуется гигантское озеро в верховьях Нила, он просто взял и окрестил его в честь старейшины племени белых обитателей маленького острова на другом краю света. В результате для нас озеро называется Виктория. Ну и как по-вашему, это наивно или глупо? Я, право же, не могу решить.
Вечером, в «Хилтоне», Гарри — с семьюдесятью пятью «скальпами» острова Ламу на поясе — сидел вместе с Дэвидом и Джорджем и разрабатывал новый маршрут.
— Надо двигать на запад. — Джордж, не отрывая глаз от разложенной на столе карты, медленно отпил глоток «Джонни Уокера».
— На запад, говоришь? — задумчиво повторил Гарри. — И далеко ли?
— До упора. На озеро Виктория. Уж чего-чего, а птичек там завались.
— Фламинго, например, — сказал Дэвид, листая путеводитель.
— Большие и малые.
— И наверняка пеликаны?
— Белые, а если повезет, то и розово-спинные.
— А еще?..
— Аисты, цапли, журавли, пастушковые, утки, гуси…
— Виктория, девочка моя! — провозгласил Гарри. — Я по тебе уже скучаю.
Итак, на третий вечер соревнования Гарри Хан вернулся с огромного африканского озера, колыбели реки Нил и великой загадки для человечества, со списком птиц длиною (по осторожным прикидкам мистера Пателя) не меньше чем в сорок восемь новых видов. В клубе ликовали — и слегка тревожились: без четверти восемь, а от мистера Малика ни звука. Конечно, он теперь без машины, но все же опаздывать совсем не в его привычках. Где же он?
А он не вставал рано и не спешил на самолет в Кисуму, город у великого озера в сердце Африки. Не нанимал машины с шофером, не подъезжал к месту, где река Нзиоа изливает свои воды в упомянутое озеро, и не видел фламинго (больших и малых), пеликанов (белых и пестрых), аистов (черных, белых, седлоклювых, лодкоклювых, желтоклювых, разинь). Равно не видел мистер Малик желтоклювой утки, черной утки и уток древесных, бурой и белощекой, как и хохлатой чернети, белоспинной савки и тридцати других видов птиц, еще не отмеченных в его списке. С точки зрения наблюдений за кенийскими птицами день мистера Малика, в общем и целом, пропал зря.
Не знаю, как в случае угона автомобиля поступили бы вы, но я, учитывая, что на кон поставлена возможность обвить рукой талию женщины моей мечты, пошел бы и арендовал другой. В Кении это дорого, но тем не менее доступно, — в конце концов, ведь разъезжает же Гарри Хан в арендованном красном кабриолете. Однако мистер Малик лишился не только автомобиля, но и бумажника, а вместе с ним — водительских прав.
Я уже вскользь упоминал, какая это волынка — заявить в Найроби о преступлении. Но на получение водительского удостоверения уходит поистине вечность. У меня у самого кенийские права. От заполнения соответствующих документов до извещения о том, что они готовы, прошло ни много ни мало пятнадцать с половиной месяцев; как говорят знающие люди, «всего лишь». Замена прав считается делом третьестепенным, но без них, увы, не дают машину напрокат… Хотя, разумеется, мистер Малик всегда мог обратиться за помощью к Богу.
Читать дальше