Робер Мерль - Уик-энд на берегу океана

Но вдруг он подскочил. Шею его сильно ожгло. Очевидно, он задремал, и сигарета выпала изо рта, осыпав пеплом губы и подбородок. Попала она под воротничок сорочки. Майа нащупал сигарету и снова зажал ее зубами. Чувствовал он себя как-то смутно, не совсем даже понимая, где он, словно после слишком долгого сна. Но ощущение покоя исчезло. Скосив глаза, он поглядел на Жанну, лежавшую рядом с ним. Юбка задралась до бедер, кофточка была разорвана, и видны были маленькие розовые высокие грудки. Машинально Майа протянул руку и прикрыл юбочкой голые ноги. Вдруг ему стало противно, он вспомнил, что только накануне Ниттель точно таким жестом натягивал юбку на ноги покойницы. Жанна не пошевелилась. Она лежала, широко раскинув руки, и на обоих ее плечах, в том месте, где на них нажимал подонок, краснели ссадины — следы от ногтей. Сейчас, полуобнаженная, на постели она казалась очень хрупкой и очень юной. В висках у Майа застучало. Протянув руку, он кончиком пальца коснулся голой девичьей груди. Грудь упруго подалась. Майа быстро отдернул руку, будто схватился за раскаленное железо.

— Жанна! — громко окликнул он. — Жанна!

Он схватил ее за плечи и встряхнул. Девушка безвольно качнулась в его руках, щеки ее не порозовели. Он опустил ее на подушку, но тут ему вспомнилось, что как-то при нем один врач дал больному пощечину, желая привести его в чувство, и он несмело хлопнул Жанну по щеке. Лицо Жанны даже не дрогнуло. Он хлопнул сильнее, двумя руками сразу. При каждом новом ударе голова Жанны послушно перекатывалась справа налево, и это движение почему-то вызывало чувство стыда. Однако надо было вывести ее из обморочного состояния. Теперь он бил ее уже наотмашь. Мертвую тишину, царившую в доме, нарушал только звук пощечин, назойливый, чем-то смущавший Майа звук. Майа остановился передохнуть и вытер мокрый лоб. И вдруг он увидел себя как бы со стороны — один в незнакомой спальне, рядом с ним полуобнаженная девушка. Он, Жюльен Майа, ожесточенно хлещет по щекам, избивает несчастную девушку, лежащую рядом с ним в постели, а на полу валяются в луже крови двое солдат. И это он, Майа, их убил.

К мертвенно-бледным щекам Жанны прилила кровь, и они чуть порозовели. Жанна приподняла веки и тут же опустила их.

— Жанна! — крикнул Майа и, размахнувшись, снова ударил ее по лицу.

На этот раз с губ девушки слетел не то стон, не то приглушенное «нет». Она снова открыла глаза, снова закрыла. Майа дал ей еще пощечину. В третий раз она подняла веки и блуждающим взглядом обвела комнату. И снова веки ее упали, будто их тянула вниз какая-то непонятная тяжесть.

— Жанна!

Снова и снова он пытался привести ее в чувство, приподымал обеими руками ее тело, безжизненно падавшее обратно на подушки. Он снова с каким-то ожесточением дал ей пощечину. Звук пощечины прозвучал как выстрел. Все лицо Жанны задрожало мелкой дрожью, она машинально захлопала ресницами. Полуоткрыв веки, она повела глазами сначала направо, потом налево. Мало-помалу омрачавший их туман рассеялся. Майа заметил, что девушке удалось сосредоточить на нем свой взгляд, и тут же в глазах ее вспыхнул ужас.

— Не трогайте меня! — крикнула она.

— Это я, я! — сказал Майа. — Вы меня не узнаете?

Жанна приподнялась на постели и растерянно уставилась на него.

— Вы? — сказала она. — А где те?

Майа указал ей рукой на труп великана. В лежачем положении он казался еще массивнее.

— А другой там, за кроватью.

— Они мертвые? — спросила Жанна, опершись на локоть.

— Да.

— Это вы?

— Да.

— Я боюсь, — сказала Жанна.

— Они же мертвые.

— Это вы в них стреляли?

Майа утвердительно кивнул головой.

— Ох, — сказала Жанна, — а я думала, в меня стреляли.

Она опустила глаза и посмотрела на валявшийся у ее ног труп великана. Он лежал на спине, вытянувшись во весь рост, слегка раздвинув свои уже одеревеневшие ноги. Казалось, он заполняет собой всю комнату. Майа проследил взгляд Жанны и тоже посмотрел на труп.

— Какой он большой.

— Да, — ровным голосом сказал Майа.

— Он был больше вас?

— Да.

— А вот он и мертвый, — сказала Жанна своим четким ясным голоском. — Он уже теперь не может мне сделать плохо.

Вдруг она с неожиданной живостью повернулась к Майа.

— А как вас зовут?

— Майа, Жюльен Майа.

— Я буду вас звать Жюльен, можно?

В голосе ее даже послышались веселые нотки. Майа стоял возле постели, неподвижный, отчужденный, с невидящими глазами.

— Зовите как хотите.

— Что с вами такое? У вас лицо в крови.