Бертран Рассел - Сатана в предместье. Кошмары знаменитостей [сборник]

Убедившись в прочности своей власти, Томас принялся разрушать систему разложения неиндейского населения. Он сократил продолжительность рабочего дня, составлявшую при перуанцах десять часов не потому, что этого требовала экономика, а чтобы лишить утомленных работников инициативы. С помощью верных ученых он значительно увеличил производство продовольствия в мире; объявив предохранение от зачатия непреступным, добился того, что рост населения стал способствовать счастью и здоровью людей, а не множить нищету. Он предоставил доступ к политической власти всем образованным людям и с максимальной скоростью развил во всем мире образование. Во многих странах, прежде томившихся под гнетом, произошел расцвет живописи, поэзии, музыки. Веками подавлявшаяся, спавшая энергия, вырвавшись наружу, сделала жизнь такой изобильной, какой она была в давние времена в считаных странах. Томас учил, что нет никаких богов. Молва упорно объясняла его бегство чудом, но он старательно убеждал людей, что чудес не бывает. Некоторые предлагали возвеличить его по примеру Захатополка, но он категорически возражал против обожествления и велел опровергать это учение во всех школах. При его власти не было жрецов, аристократов, рас господ и покоренных народов.

Такова история Великой Революции, продиктованная Пабло, другом Томаса, после завершения эпохи последнего по причине его кончины. Его деяния и учение стали с тех пор священными скрижалями Эры Килиманджаро. Однако постепенно выяснилось, что некоторые места учения Томаса трактуются неверно, а чтение книги Пабло всеми без исключения может представлять опасность. Он не всегда оговаривался, что понимать буквально, а что – аллегорически. Теперь стало общепризнанным, что Томас на самом деле был богом, а Диотима богиней. Как известно, оба временно приняли человеческое обличье, но в момент их земной смерти возобновилась их небесная жизнь, отложенная на считаные годы ради нашего спасения. Теперь стало понятно, что отрицание Томасом своей божественности относилось только к его земному воплощению. Все это было исчерпывающе разъяснено через пятьсот лет после его кончины великим комментатором Григорием.

Книга Пабло еще какое-то время оставалась в обращении на условии снабжения ее комментариями от Григория. Но потом и это было сочтено небезопасным, и ныне знакомиться с книгой дозволено только лицензированным богословам. Но она все равно остается опасной. Один ее экземпляр хранится в университете Окленда, Новая Зеландия. Недавно ее вернули туда со странной надписью на последней странице:

«Я, Тупия, член племени Нгапухи со склонов Руапеху, сомневаюсь в справедливости толкований Григория. Я убежден, что Томас был мудрее Григория и буквально подразумевал все то, что сочли опасным священники и теологи. Моей задачей будет вернуть мир к старинному неверию, которое пытался распространять Освободитель».

Ужасные слова! Их последствия пока неясны.

Непальский делегат в ЮНЕСКО был удивлен и озадачен. Впервые он покинул родные, безопасные ледники и пропасти и рискнул отправиться на Запад, где его ждала тревожная неизвестность. Он прилетел накануне поздним вечером и от усталости ничего не заметил. Проснувшись утром, он увидел, что солнце давно встало, и выглянул на улицу, называвшуюся, как подсказал принесший завтрак официант, Пикадилли. Но выглядела улица совсем не так, как можно было судить по кинофильмам. Вместо машин она была запружена толпой людей с плакатами, написанное на которых не удавалось расшифровать с помощью разговорника. Но надписи на плакатах так часто повторялись, что в конце концов непалец прочел все. Он предположил, что смысл у них примерно один. Чаще всего встречалась строчка: «Слава молибдену, залогу телесного здоровья!» Лишь немногим реже попадался такой призыв: «Вперед, молибдены!» Реже виднелись плакаты: «Да здравствует святая Молли Б. Ден!» Одна грозная группа несла плакат: «Смерть подлым магнитам!» Процессия была нескончаемой; через каждую четверть мили шествовали оркестры и хоры, распевавшие, судя по всему, боевой гимн манифестантов:

Гимн исполнялся под известную мелодию, которой делегат не знал, так как ему не довелось получить христианского воспитания.