Бертран Рассел - Сатана в предместье. Кошмары знаменитостей [сборник]

«Беря пример с коронации королевы Англии Елизаветы II в этом году, Национальная ассоциация маринадов приступает к поиску девушки-американки по имени Элизабет Маринад, которая будет править в 1953 г. Маринадным королевством». – «Мир арахиса и орехов». (Цитата из «Обсервер», 28 июня 1953 г.)

Желаю Элизабет Маринад всяческих успехов!

Эти «Кошмары» можно назвать «симптомами здравомыслия». Каждая отдельная страсть безумна; здравомыслие можно определить как синтез безумий. Любая доминирующая страсть создает доминирующий страх, страх неисполнения. Любой доминирующий страх создает кошмар – иногда в виде явного, сознательного фанатизма, иногда как парализующую робость, иногда как неосознанный или подсознательный ужас, находящий выражение в снах. Человек, желающий сохранить рассудок в полном опасностей мире, должен мысленно взывать к парламенту страхов, где каждый страх по очереди признается абсурдным большинством голосов. Страдавшие от описанных ниже кошмаров не прибегли к этой технике. Надеюсь, читатель окажется мудрее.

Царица Савская, возвращаясь после визита к царю Соломону, ехала по пустыне на белом осле в сопровождении своего великого визиря, восседавшего на осле обыкновенной окраски. В пути они делились впечатлениями о богатстве и мудрости Соломона.

– Я всегда думала, – говорила она, – что у меня все хорошо с царским великолепием, и надеялась не ударить в грязь лицом, но при виде его богатств у меня перехватило дыхание. И все же великолепие его дворца – ничто в сравнении с силой его ума. Ах, дорогой мой визирь, сколько мудрости, сколько знания жизни, сколько проницательности содержат его речи! Если бы в тебе было столько же политической прозорливости, сколько сосредоточено в одном мизинце этого царя, то жизнь в моем царстве была бы безмятежной. Но ему нет равных не только в богатстве и мудрости. Еще он (хотя, возможно, узнать об этом посчастливилось мне одной) непревзойденный поэт. На прощание он преподнес мне усыпанный драгоценностями свиток, покрытый его неподражаемым почерком, где языком несказанной красоты повествуется о радости, испытанной им в моем обществе. Там есть места, прославляющие некоторые мои самые тайные чары, посвятить тебя в их суть мне было бы стыдно; но кое-что из этой книги я, быть может, прочту тебе, чтобы скрасить вечера в нашем путешествии по пустыне. В этом изысканном свитке есть не только его собственные признания, которые желала бы услышать любая женщина из уст любимого; воображение художника позволило ему вложить в мои уста поэтические слова, произнести которые я сочла бы за честь. Уверена, никогда больше не найти мне такого совершенного слияния, такой полной гармонии, такого проникновения в тайники души! Увы, государственный долг требует, чтобы я вернулась в свое царство, но до самого смертного часа я не расстанусь со сладостной мыслью, что есть на земле человек, достойный моей любви.

– Ваше величество, – отвечал ей визирь, – не мне смущать царицу сомнениями, но никто из тех, кто вам служит, не в силах поверить, что среди людей есть равные вам.

И тут со стороны заходящего солнца к ним приблизилась на своих двоих шаткая фигура.

– Кто бы это мог быть? – осведомилась царица.

– Какой-то бродяга, ваше величество, – предположил великий визирь. – Очень вам советую держаться от него подальше.

Но облику незнакомца было присуще неуловимое благородство, указывавшее на то, что он не простой бродяга. Невзирая на возражения великого визиря, царица направила к нему своего осла.

– Кто ты такой? – спросила она.

Прозвучавший ответ мигом развеял подозрения великого визиря, ибо в нем слышалась безупречная манера, принятая при савском дворе.

– Ваше величество, – заговорил встречный, – мое имя, Вельзевул, вряд ли вам известно, ведь я редко удаляюсь от Ханаанской земли. Кто вы, я знаю. И не только кто вы, но и откуда возвращаетесь и чему посвящены ваши предзакатные раздумья. Мне известно, что вы побывали в гостях у мудрого царя, который, как ни трудно поверить словам одетого в такие лохмотья человека, много лет был моим закадычным другом. Уверен, он сказал вам о себе все, что счел нужным. Но, если мне позволено делать предположения, вам захочется узнать о нем больше того, что он сам счел подобающим вам сообщить, поэтому спрашивайте: от меня у него нет секретов.