Бернгард Келлерман - Братья Шелленберг

Георг почувствовал, как все его тело покрывается слоем льда. Но мясник в шерстяной куртке только смеялся.

– Промокли немного. Постыдитесь, что же вы за мужчины после этого!

– А где нам спать этой ночью? На мокрой земле?

– Подлецы! Затащили нас в лес, чтобы мы тут околели!

– Ас едой как же будет?

Один юноша с гневным лицом отшвырнул от себя топор и плюнул.

– Не хочу я валять дурака! – крикнул он.

И ушел быстрой, раздраженной походкою. Скоро, он скрылся из виду.

– Пусть долговязый бежит обратно в Берлин! – крикнул Мориц. – Крестьяне натравят на него собак!

Тут на дороге из метели вынырнул Леман.

– Везут сарай! – громко крикнул он.

И в самом деле, на дороге, среди метелицы, показались два мощных грузовых автомобиля с балками и досками. На балках и досках стояли два лихих парня, полуголые, несмотря на стужу, атлетически сложенные, настоящие геркулесы. Эти лихие парни что-то кричали прежде еще, чем грузовики остановились, и, не теряя ни секунды, принялись сбрасывать балки и доски.

– Видите, вот у нас как работают! – сказал Леман с торжествующей улыбкой.

Балки и доски помечены были номерами и цветными значками; лихие парни руководили выгрузкой.

– Красные метки туда, а зеленые сюда! Они все время подгоняли работавших.

Несмотря на холодный ветер, у всех струился пот по лицу, и вот уже автомобили тронулись опять.

– Куда вы теперь?

– К Счастливому мосту.

– Подвигается там дело?

– Они хотят поставить дома еще до морозов.

«Поставить дома?» – какое странное выражение!

– Кланяйтесь заведующему.

Они исчезли. В тот же миг началась сборка сарая.

– Берегись! – кричал мясник, совсем как сторожа на станции кричат, когда подкатывает скорый поезд. На плече у него раскачивалась тяжелая балка, которую трудно было бы нести и вдвоем. Он поглядывал вправо и влево, ожидая восхищения со стороны зрителей.

Леман опять раскурил трубку и распоряжался толково и спокойно. Сарай был во всех подробностях подготовлен к сборке, нужно было только установить его.

И теперь вдруг работа пошла гладко. Исчезли безучастие и равнодушие. Все трудились усердно, потому что работа теперь имела смысл и цель. Надо было устроить себе на ночь кров.

Среди бригады находился старый каменщик, у которого согнулись ноги под бременем лет. Он был в сильном волнении, ходил в отчаянии от одного к другому и что-то толковал товарищам. Наконец, не выдержал и обратился к Леману. Тот выслушал его спокойно, не сводя взгляда с работавших.

– Фундаменты? – переспросил он. – Зачем же нам класть фундаменты, милый друг? Это ведь только временный сарай.

Даже бледный, рослый плотник не усидел на своем ящике. Он подполз ближе и присел на пень, чтобы хоть поглядеть на работу.

Желание принять участие в ней горело в его больных глазах. Наконец, он встал, чтобы взяться за дело.

– Бросьте! – крикнул Леман. – Выздоравливайте сперва! – А другим он кричал: – Через час стемнеет. Сколотите крышу! Несколько временных стен в защиту от ветра. Тут вот гвозди доски, топоры. А потом шабаш, довольно на сегодня. Разложите костер. Что вы за дурни! Здесь дров сколько угодно, а вы мерзнете.

Костер! Прекрасная мысль. Почему на нее никто не набрел раньше? Они смотрели друг на друга, озябнув и дрожа.

В один миг загорелся костер: опилки, сучья. Он ярко пылал во мраке, и едкий густой дым столбом поднимался к древесным вершинам.

– Эй, ты там, на ящике! – позвал кривоногий слесарь. – Поди сюда, грейся!

Теплота сушит мокрую одежду. Уже разглаживались бледные сердитые лица. Пылающие сучья проносились по воздуху, и горящие еловые ветки распространяли бодрящий, крепкий запах. Эта жизнь в лесу, несколько часов назад казавшаяся невозможной и вселявшая безнадежность во все души, теперь уже представлялась им более сносной и похожей на любопытное приключение.

Внезапно настала ночь: неприятный, морозно мерцавший мрак, и вдруг из этого жуткого мрака выплыла лошадь, с виду огромная, призрачно пламеневшая в свете костра. Это вернулся крестьянин с соломой и продовольствием.

– Есть тут кто-нибудь, умеющий немного стряпать? – спросил Леман.

Вышел сухопарый, тонконогий человек, с большим крючковатым носом, кельнер, служивший раньше, как он говорил, на больших восточноазиатских пароходах:

– Ладно, возьмите дело в свои руки!

Кельнер скинул пиджак и немедленно принялся очень умело хозяйничать, Картофель, горох, копченая колбаса. Уже поднимался пар над котлом, и обед был вскоре готов. Вся компания сидела перед огнем с жестяными судками в руках.