Юрий Рытхеу - Айвангу

Айвангу спохватился: пора идти обратно, иначе Петр Яковлевич уйдет. Он старался идти как можно быстрее, но это ему плохо удавалось: ноги разъезжались на податливой гальке, палка, на которую он опирался, скользила по мокрым камням. Что ни говори, а настоящие ноги лучше искусственных.

Петр Яковлевич ждал Айвангу в кабинете.

– Где ты пропадал? На берегу? Я посылал туда, там тебя не было. И к нам не зашел – нехорошо… Такое дело. Я звонил в Гуврэль, начальнику курсов. Он спросил меня, что это еще за такой новый Мересьев появился.

– Мересьев начальник курсов? – спросил Айвангу.

– Нет, это фамилия героя войны – безногого летчика, – ответил Белов. – Ты разве не читал «Повесть о настоящем человеке»? Тебя это должно особенно интересовать.

– Такой нет в нашей библиотеке.

– Безобразие! – возмутился Белов. – Вот как комплектуют колхозные библиотеки!

Он нажал кнопку звонка. Вошла секретарша.

– Разыщите в районной либо в школьной библиотеке книгу Полевого «Повесть о настоящем человеке». Срочно.

– Дело обстоит так, – обратился он к Айвангу, когда секретарша вышла, – поедем вместе в Гуврэль. Мне как раз надо там побывать. Думаю, что тебя примут на курсы в порядке исключения.

Айвангу поднялся со стула.

– Петр Яковлевич… Спасибо… Вы такое сделали для меня… – сказал он прерывающимся голосом.

Белов вышел из-за стола.

– Да что ты! Самого себя благодари. Побольше бы нам таких, как ты. – Он мягко и ласково похлопал Айвангу по спине.

Секретарша принесла книгу.

– Вот и хорошо! – сказал Белов. – Бери книгу и пошли ко мне. До отъезда поживешь у меня… Нет, нет, не возражай, все решено.

Белов занимал целых три комнаты. Айвангу никогда не видел такого просторного жилища. В одной комнате спали, вторая предназначалась для еды, а в третьей жила девочка – дочка Белова.

– Это Айвангу! – представил Белов Айвангу жене, а дочке добавил: – Это о нем я тебе рассказывал. Один из первых комсомольцев Чукотки. Вместе с ним мы выпускали районную газету. Помнишь, Айвангу?

– Хорошо помню нашу газету, – ответил Айвангу. Жена Белова, учительница, была очень миловидная, белая женщина с приветливым лицом. Разговаривая с Айвангу, она все время дружелюбно улыбалась и очень старалась, чтобы гость чувствовал себя хорошо и удобно. Порой казалось, что она пересиливает себя и вот-вот, тяжело вздохнув, устало опустит руки.

Айвангу впервые был в настоящем русском доме. Бывший милиционер Гаврин и пекарь Пашков в счет не шли: оба они женились на чукчанках, и в их домах преобладали чукотские обычаи и правила. Там не полагалось приглашать к столу гостя, потому что считалось само собой разумеющимся, что, если он голоден, сам подойдет и возьмет то, что ему нужно. Тем более никто не расхваливал еду: это чудовищное проявление нескромности вовсю царило за столом секретаря райкома. Белов, его жена и даже дочка наперебой приглашали Айвангу попробовать то, отведать это.

– А теперь попробуем с тобой настоящего чукотского чая, – объявил Белов и отправился на кухню собственноручно заваривать чай.

После чаепития мать с дочерью принялись мыть посуду, а Белов и Айвангу уселись рядом на диване.

Айвангу искоса глянул на Петра Яковлевича. В глазах его как будто все еще оставалось воспоминание о первой газете, да и весь он словно помолодел.

– Петр Яковлевич, а ты вроде бы прежний, – заметил Айвангу.

– То есть как? – поначалу удивился Петр Яковлевич, потом подумал и засмеялся. – Пожалуй, ты прав. И все ты виноват! Помнишь, как жгли амулеты в море? А потом с Мынором приезжали за балалайками…

– Ночевали у вас, – подхватил Айвангу. – Тогда еще был жив Алим.

– Хорошего человека потеряли, – Белов вздохнул. – Жаль его. – Он помолчал и сказал погрустневшему Айвангу: – Давай поговорим о чем-нибудь другом. Помечтаем лучше, какими станут в скором будущем ваши чукотские селения и стойбища.

– Чего уж тут мечтать, – заметил Айвангу. – Баню вон выстроили в нашем селении. Вместе с Пряжкиным пробовали. Если уж сделали то, что пять лет обещали, значит дело пошло!

Белов хитровато прищурился.

– Занозистый ты человек, я заметил! Жаль, у нас времени нет, а то повез бы тебя в Лорино. Мы там начали строить еще в прошлом году. Сейчас селение не узнать! Осталось семь яранг, которые этим летом будут снесены. Будущее стучится в наши двери, Айвангу. Ты представляешь, что тут будет через десяток лет? По тундре ходят геологи и говорят, что нашли кое-что очень ценное и важное. Вырастут в тундре большие города, и из народа оленного и промыслового чукотский народ станет рабочим народом, потому что на приисках и рудниках будут крепкие рабочие руки. Даже оленей будут пасти по-иному, придумают такие машины, чтобы облегчить жизнь тундровому человеку, и пастуху и охотнику. Нынче уже в некоторых колхозах заводят пушных зверей. Построим фермы. Не надо будет гоняться за зверем. Открыл клетку – здесь тебе песец, там лисица, тут чернобурка.