Люси Монтгомери - Аня из Авонлеи

Но когда Анины глаза встретились с глазами мальчика, сидевшего на первой парте, против ее стола, она ощутила странную легкую дрожь, как будто это и был тот гений, которого она искала. Аня поняла, что это Пол Ирвинг и что миссис Линд была совершенно права, предполагая, что он будет заметно отличаться от авонлейских детей. Но более того, Аня осознала, что он не похож не только на авонлейских, но и на любых других детей и что из синих глаз, смотревших на нее так пристально, стремилась к ней нежная душа, душа сродни ее собственной.

Она знала, что Полу десять лет, но выглядел он не больше чем на восемь Ей никогда не доводилось видеть более красивого детского лица: необыкновенно тонкие и выразительные черты, в обрамлении каштановых кудрей. У него были прелестные полные темно-красные губы, которые мягко касались друг друга и, чуть изгибаясь, кончались тонкими уголками, почти исчезавшими в глубоких ямочках. Выражение лица было спокойное, серьезное, задумчивое, словно дух этого ребенка был гораздо старше тела. Но когда Аня легко улыбнулась ему, это выражение растворилось в неожиданной ответной улыбке, в которой, казалось, просияло все его существо. И самым чудесным было то, что улыбка эта возникла невольно, без какого-либо умысла или даже намерения, но просто как отражение души, необычной, утонченной, прекрасной. Этот мимолетный обмен улыбками навсегда сделал Аню и Пола верными друзьями, прежде чем они успели сказать друг другу хоть слово.

День прошел как во сне. Впоследствии Аня никогда не могла его ясно вспомнить. Ей казалось, что это не она, а кто-то совсем другой вел уроки, слушал устные ответы, проверял примеры, давал письменные задания. Дети вели себя довольно хорошо; имели место только два нарушения дисциплины. Морли Эндрюс был уличен в том, что развлекался во время урока, пуская по проходу между партами пару сверчков на нитке. Аня поставила его на час возле классной доски и — что Морли пережил гораздо болезненнее — конфисковала сверчков. Она посадила их в коробку и на пути домой выпустила в Долине Фиалок, но Морли был абсолютно уверен, и тогда и впоследствии, что она унесла их домой для собственного развлечения.

Другим преступником оказался Энтони Пай, который вылил остатки воды из бутылки для мытья грифельной дощечки за шиворот Орилии Клэй. Аня задержала его в классе во время перерыва и побеседовала с ним о том, какого рода поведение ожидается от джентльменов, заверив его при этом, что они никогда не льют воду за шиворот дамам. Она добавила, что хочет, чтобы все ее ученики были джентльменами. Наставления были очень мягкими и трогательными, но, к несчастью, Энтони остался к ним совершенно равнодушен. Он выслушал ее молча, все с тем же угрюмым выражением, а выходя из класса, презрительно засвистел. Аня вздохнула, но затем утешилась мыслью о том, что завоевание привязанности одного из Паев, подобно строительству Рима, не может быть делом одного дня. В сущности, оставалось под вопросом, способен ли вообще кто-либо из Паев на привязанность, но Аня надеялась, что с Энтони дело будет обстоять лучше. Ей казалось, что он был бы довольно милым мальчиком, если бы не его неизменная угрюмость.

Когда занятия кончились и дети разошлись по домам, обессиленная Аня упала на стул. Голова болела, и она чувствовала себя удрученной и обескураженной. Настоящих причин для разочарования не было, так как ничего особенно страшного не произошло, но в эту минуту Аня была очень утомлена и склонна верить, что никогда не полюбит работу в школе. А как это ужасно — делать то, что тебе неприятно, изо дня в день в течение… ну, скажем, сорока лет. Аня раздумывала: расплакаться ли ей сразу же на месте или подождать, пока она окажется в безопасности в своей белой комнатке в Зеленых Мезонинах. Прежде чем она решила этот вопрос, на крыльце послышался стук каблучков и шелест шелка, и перед Аней предстала дама, чей вид напомнил ей недавно услышанное критическое замечание мистера Харрисона в адрес одной разряженной особы женского пола, которую он видел в одном из магазинов Шарлоттауна: "Она выглядела так, будто картинка из журнала мод лоб в лоб столкнулась с ночным кошмаром".

На новоприбывшей было бледно-голубое шелковое платье, с буфами, сборками и оборками на всех тех местах, где только можно было поместить буф, сборку или оборку. Голова ее была увенчана огромной белой шляпой из шифона, украшенной тремя длинными, но довольно потрепанными страусовыми перьями. Вуаль из розового газа, обильно усыпанная внушительных размеров черными точками, спускалась со шляпы ей на плечи и развевалась за спиной, словно вымпелы. На ней было столько украшений, сколько могло поместиться на одной маленькой женщине, и сопровождал ее сильный запах духов.