Дзюнъитиро Танидзаки - ЛЮБОВЬ ГЛУПЦА

— Ну, Дзёдзи-сан, давайте сыграем… Я опять обыграю вас, — предлагала она, презрительно глядя на меня.

— Да, надо мне отыграться… Если бы я играл по-настоящему, ни за что бы не проиграл… Просто раньше я был недостаточно внимателен, думал, что играю с ребенком.

— Ладно, ладно, сперва выиграйте, а потом хвастайтесь…

— Идет! Теперь я непременно одержу победу. — И я опять нарочно плохо играл, чтобы, как обычно, проиграть.

— Ну, что? Досадно, наверно, что проиграли ребенку? Нет, что ни говорите, а вам меня не обыграть! Каково? Взрослый тридцатилетний мужчина, а не может обыграть восемнадцатилетнюю девочку… Дзёдзи-сан совсем не умеет играть! — говорила она и, постепенно теряя всякую сдержанность, заявляла: — Возраст тут ни при чем, нужно иметь голову на плечах! — Или: — Если башка не варит, как ни плачь, ничего не добьешься! — И громко смеялась своим обычным нахальным смехом.

Результат, однако, получился прескверный. Сначала я хотел всячески угодить Наоми, по крайней мере, таковы были мои намерения. Но по мере того как это повторялось изо дня в день, у Наоми и в самом деле появилась уверенность в себе, и теперь уже, как я ни старался, я и впрямь не мог ее обыграть.

Победа достигается не только умом, важную роль играет сила духа, заложенная в нас, иными словами, все дело в животном электричестве. Тем более при азартной игре Наоми мобилизовывала всю свою энергию, с самого начала была начеку, потому я всегда терпел поражение.

— Без денег играть неинтересно, давайте сделаем ставки, — окончательно вошла во вкус Наоми и уже не хотела играть без денег. Чем выше бывали ставки, тем больше я проигрывал. Хотя у Наоми совсем не было денег, она то и дело по собственному почину произвольно повышала ставки — десять сэн, двадцать сэн — и таким образом добывала себе деньги на карманные расходы.

— Ах, когда я накоплю тридцать иен, я смогу купить себе то кимоно… Давайте опять сыграем в карты! — говорила Наоми, вызывая меня на поединок. Случалось все же, что игра кончалась не в ее пользу. Тогда она прибегала к разным уловкам, стремясь во что бы то ни стало, любой ценой завладеть «банком». Для этого, садясь за карты, она почти всегда с нарочитой небрежностью набрасывала халатик. Если ей не везло, она садилась ко мне на колени, гладила меня по щеке, щипала за уголки губ, раскрывала ворот, выставляла ноги, одним словом, всячески старалась очаровать меня, и я поистине был не в силах противостоять этим уловкам. Наконец, она пускала в ход последнее средство — об этом, быть может, не следует здесь писать, — у меня темнело в глазах, и было уже не до игры.

— Что ты делаешь?… Наоми-тян, хитрая!

— Ничего я не хитрая, это просто такой прием…

Все уплывало вдаль, покрывалось смутной завесой, сквозь нее слышался только голос Наоми и виднелось ее дразнящее лицо. Это лицо со странной улыбкой в уголках губ…

— Хитрая, хитрая, разве в карточной игре существуют такие приемы?

— Конечно! Когда женщина играет с мужчиной, она может пускать в ход разные чары. Я сама видела… В детстве я видела, к каким способам прибегала старшая сестра, когда играла в карты с мужчинами!

Наверное, вот так же Клеопатра одержала верх над Антонием. Он не мог сопротивляться и в конце концов оказался полностью в ее власти. Очень хорошо внушить любимой женщине уверенность в себе, но в результате сам теряешь власть над собой. И коль скоро это произошло, нелегко побороть в женщине сознание собственного превосходства над мужчиной. Отсюда — все несчастья, которых совсем не ждешь.

Это случилось жарким октябрьским вечером. Наоми как раз исполнилось тогда восемнадцать лет. Освободившись от службы на час раньше и возвратясь в Омори, я неожиданно увидел в саду незнакомого юношу, разговаривавшего с Наоми. Юноша был одних лет с ней, может быть, на год старше. На нем было кимоно с черным рисунком на белом фоне, на голове — шляпа на манер янки, соломенная, с нарядной лентой. В руках он держал стек, слегка ударяя им по кончикам своих гэта. Лицо красноватое, густые брови. Черты лица неплохие, вот только портило его то, что он был угреват, Наоми сидела на корточках, за клумбой. Из-за цинний и канн смутно виднелся только ее профиль и волосы.

— Ну, пока… — сказал он Наоми, заметив меня, снял шляпу и, распрощавшись с ней коротким поклоном, сразу же быстро направился к воротам.

— До свиданья, — ответила Наоми, тоже поднявшись. Проходя мимо меня, он слегка коснулся шляпы рукой и удалился.