М. Пришвин - Дневники 1914-1917

— Мужшш-ская однобокая политика! Мужшш-ские вековечные предрассудки!

Между прочим, и я пришел исключительно из-за противника, потому что мало я женскому движению современному сочувствую <���всерьез>.

— Скажите хоть вы что-нибудь! — обращаются к довольно мрачному молодому человеку.

— Я против женского движения? — удивляется он. — Как я могу быть против женского движения, если в Петербурге на самом видном месте <���на Невском> стоит Екатерина Великая, мудрая императрица и правительница!

Нет противников! Мужчины один другого лучше: Шингарев и Кокошкин — вот красноречивые защитники женщин [36].

— А между тем они есть, — говорит одна женщина, — только они никто не выступают, должно быть, они лишены способности связать логично свои мысли (бюрократия), а так они есть, <���противники>.

Молодой человек собирается с мыслями и говорит:

— Здесь ссылаются на общечеловечность, а для меня это звук пустой: существуют только биологические враги М. и Ж.

Трудно описать ту бурю, которая поднялась в рядах, какой свист, не дают говорить. С большим трудом удалось успокоить.

— Выслушайте противника.

— А я вовсе не противник, — заявляет молодой человек, — я не противник, защитник, только я стою не за равноправие М. и Ж., а за их самодеятельность. Ж. должна создать такую новую культуру, совсем не похожую на М. Я только против революции, против суфражисток [37].

— А разве мы <���стоим> за революцию, мы тоже за самодеятельность: женщина созрела…

Выходят одна за другой <���женщины>. Нет противников!

А между тем сколько их! Сколько их в затаенных уголках сердец здесь присутствующих мужчин и в особенности самих же этих женщин, если вызывать на бой «мужшш-чи-ну». Но нет того сурового женского противника, который мог бы осмеять женские права, <���признав> справедливость содержания. Его ищут. И его нет.

Индивидуализм есть подчеркнутая слабость.

10 Февраля.Не совсем это совпадает с годами, но есть такое чувство своего настоящего возраста, и видишь, чем занимаются, чего ищут люди моего возраста, т. е. сначала увидишь это, а потом догадаешься о своем возрасте, что вот потому-то и обратил на это внимание, что возраст такой пришел. Теперь, например, вижу я, как люди добиваются из последних сил власти: Мережковский, Горький и, должно быть, Иванов-Разумник [38]. Наигрались — и кончено, полезай в берлогу, да здравствует общественность, долой индивидуализм!

Если только футуристов не подберет какой-нибудь высоко даровитый человек, то люди, подобные Горькому и Мережковскому, могут создать реакцию.

Ремизова как человека нет совершенно : [39]человек, должно быть, весь в Серафиме Павловне, она его поглотила и направила. Теперь она уговаривает его покончить с собой, а вслух мне говорит о бесцельности самоубийства, так как все равно потом будет продолжение. Что это такое? А человек она такой, что говоришь «по душе», то принималось это, как милость, а когда скажет «жалею вас», то жалость эта не обидная, а как дар. И еще удивительно, что, несмотря на все ее внешние и внутренние достоинства, отчего-то при ней умерщвляется всякое чувственное влечение, как бы умираешь совсем, и в то же время все понимаешь с высоты: какая-то твердыня неприступная с такой далекой снежной вершиной, что люди в долинах и помыслить не смеют взойти наверх.

К рассказу «Невеста» : [40]она, Маруха эта самая [41]. Значит, девушка эта со снежной вершины, и вот она почувствовала прикосновение к своему тайному, самому тайному, и на мгновение сдается, чтобы потом в другое мгновение на этом же месте стала выситься гора с неприступной снежной вершиной — тут два пути, или монахиня, или Маруха (снежная гора) — гордая монахиня из интеллигенции в Шамордине [42]и смиренная Феврония: монахиня — правда, смирение, Христос; и Маруха — гордость, феминизм, директор английского банка [43], как смерть, смерть (до чего же это ясно, ясно в Серафиме Павловне).

И вот интересно представить себе юношу и девушку, которые в долине, но видят эту снежную вершину, не видят, а которая между ними где-то, представить их чувства под знаком ее: например, он, почуяв веяние снега, восполняется чувством гордости: «Я достигну!», т. е. погибну, а если спросить его, чего он достигнет, то скажет, что достигнет обладания ею, и вокруг поют соловьи про любовь обыкновенную, и пахнет сиренью, и добродушная старушка приносит «даром» кружку пива, и эти немцы плодовитые завели граммофон с цыганскими романсами, и где-то в лесу жена лесного сторожа привесила колыбельку с младенцем, и множество деревенских баб у земли с их природными дарами… пчелы, <���птицы>, животные, лиственницы.