Чарльз Диккенс - Рассказы 60-х годов

Среди тех, с кем я занимался, был мистер Фейруэй, второй сын леди Фейруэй, вдовы сэра Гастона Фейруэя, баронета. Этот юноша обладал блестящими способностями, но он происходил из богатой семьи и был ленив и изнежен. Он обратился ко мне слишком поздно и являлся на занятия столь неаккуратно, что, боюсь, я вряд ли принес ему большую пользу. В конце концов я счел своим долгом отсоветовать ему сдавать экзамены, которые все равно были ему не по силам, и он покинул колледж, не получив никакой степени. После его отъезда леди Фейруэй написала мне, указывая, что, поскольку мои занятия принесли ее сыну так мало пользы, справедливо будет, если я верну половину полученной мною платы. Насколько мне известно, такое требование никогда еще не предъявлялось ни одному репетитору, и должен откровенно признаться, что я понял, насколько оно справедливо, только когда мне его предъявили. Но раз поняв, я, разумеется, немедленно вернул деньги.

Со времени отъезда мистера Фейруэя прошло два года, если не больше, и я уже забыл о нем, когда в один прекрасный день он вдруг вошел в мою комнату.

Мы обменялись обычными приветствиями, а затем он сказал:

- Мистер Силвермен, я приехал сюда с матерью. Она остановилась в гостинице и хотела бы, чтобы я представил вас ей.

Я всегда чувствую себя неловко с незнакомыми людьми и, вероятно, чем-то выдал, что его предложение мне неприятно, так как он, не дожидаясь моего ответа, добавил:

- Мне кажется, эта встреча может способствовать вашей дальнейшей карьере.

Я покраснел при мысли, что мне могут приписать такие своекорыстные побуждения, и выразил готовность пойти с ним немедленно.

По пути мистер Фейруэй спросил меня:

- Вы деловой человек?

- Кажется, нет, - ответил я.

- А моя мать деловая женщина, - сказал мистер Фейруэй.

- Неужели? - заметил я.

- Да, моя мать, как говорится, женщина хозяйственная. Умудряется, например, извлечь некоторую выгоду даже из мотовства моего старшего брата, который сейчас за границей. Короче говоря - хозяйственная женщина. Разумеется, это все между нами.

Он никогда раньше не пускался со мной в откровенности, и эти его слова меня немало удивили. Я ответил, что он, конечно, может положиться на мою скромность, и больше не возвращался к этому деликатному предмету. Идти нам было недалеко, и вскоре я уже предстал перед его матушкой. Он представил меня, попрощался со мной и оставил нас (как он выразился) беседовать о делах.

Леди Фейруэй оказалась хорошо сохранившейся величественной красавицей довольно крупного сложения; особенно меня смущал пристальный взгляд ее больших круглых темных глаз.

- Я слышала от моего сына, - сказала ее милость, - что вы, мистер Силвермен, хотели бы получить приход. Я признал, что это так.

- Не знаю, известно ли вам, - продолжала ее милость, - что в нашем распоряжении есть место приходского священника. Вернее сказать - в моем распоряжении.

Я признал, что это мне неизвестно.

- Дело обстоит именно так, - сказала ее милость. - Собственно говоря, таких мест у нас два: одно приносит двести фунтов годового дохода, другое шестьсот. Оба прихода находятся в нашем графстве - Северном Девоншире, как, возможно, вам известно. Первое из них вакантно. Не хотите ли занять его?

Неожиданность этого предложения, а также пристальный взгляд темных глаз ее милости совсем меня смутили.

- Мне жаль, что я не могу предложить вам место с шестьюстами фунтов, сказала леди Фейруэй холодно, - хотя я не хочу оскорблять вас подозрением, мистер Силвермен, что вы разделяете мое сожаление, ибо это было бы сребролюбием, а я убеждена, что вы не сребролюбец.

- Благодарю вас, леди Фейруэй, - горячо сказал я. - Благодарю, благодарю! Мне было бы очень больно думать, что меня могут заподозрить в подобном пороке.

- Вполне естественно, - ответила ее милость. - Отвратительное качество, особенно в священнике. Однако вы не сказали, принимаете ли вы это место.

Извинившись за мою рассеянность или неумение ясно выражаться, я уверил ее милость, что принимаю этот приход с величайшей охотой и благодарностью. Я добавил, что надеюсь, она не будет судить о моей признательности за ее великодушие по моим словам - если меня застигают врасплох, когда я что-нибудь глубоко чувствую, я не умею выразить это пышными фразами.

- Итак, все решено, - сказала ее милость. - Все решено. Ваши обязанности не будут обременительными, мистер Силвермен. Очаровательный дом, очаровательный цветник, фруктовый сад и прочее. Вы сможете брать учеников. Ах, кстати! Впрочем, нет, я вернусь к этому позже. Что бишь я намеревалась сказать, когда это слово меня сбило?