Исаак Башевис-Зингер - Фокусник из Люблина

Только здесь, в тишине своего убежища, Яша мог теперь думать и передумывать, какова степень содеянного зла: как велико число душ, которые из-за него претерпели страдания, безумие, приняли смерть. Он не разбойник с большой дороги, который сделал убийство своим ремеслом. Однако же и он убивал. Какая разница для жертвы? Можно оправдать себя перед судом смертных (который сам есть зло), но Создателя нельзя ни купить, ни обмануть. Он, Яша, тоже уничтожал, и притом обдуманно, намеренно, вовсе не невинно. Магда взывала к нему из могилы. Ее кровь на нем. Ужас владел им не только от сознания вины. Просиди он тут хоть сотню лет, ему не искупить то зло, которое он причинил другим. Раскаяние само по себе не искупает смертный грех. Можно ведь молить о прощении и получить его от жертвы. Если ты остался должен хоть полушку тому, кто ушел в мир иной, следует найти кредиторов и расплатиться. Так написано в святых книгах. Яша припоминал каждый грех, который был на нем, каждое злое дело, которое совершил. Он нарушил законы Торы, нарушал каждую из десяти заповедей. Однако считал себя честным человеком, которому можно судить других. Что по сравнению с этим те неудобства, что он испытывает теперь? Он-то ведь жив и более или менее здоров. Даже нога его в порядке, обошлось без хромоты. Справедливое возмездие будет дано ему лишь на том свете, это он знал твердо. Там взвесят каждый его поступок, каждое слово, каждый шаг. Одно только утешение: Господь милосерден и благ, и при окончательном приговоре добро торжествует над злом. Но что есть зло? Он изучал каббалистические книги все три года.

Теперь он знал: зло служит уменьшению силы Божьей к созиданию мира. Надо стараться быть призванным Создателем и быть милосердным к Его созданиям. У короля есть его народ, подданные. Благодетель должен иметь тех, кто в нем нуждается. Творец должен творить. При этом Творец Вселенной полагается на своих детей. Однако Его милосердной руки недостаточно, чтобы вести их по пути праведности. Они должны идти сами, по своей свободной воле… Небесные миры ожидают их: ангелы и серафимы ведут их и наблюдают за тем, чтобы сыны Адама исполняли заветы Господа, чтобы молились со смирением и давали с состраданием. Каждый праведный поступок, каждое доброе дело, каждое слово Торы делает мир лучше, добавляет лучи, сияющие в короне Славы Господней. Напротив, даже ничтожные проступки отзываются в других мирах, отдаляя Дни Избавления.

Случались дни, когда Яша снова колебался в вере — даже здесь, в этом домике. Читая святые книги, он вдруг становился ворчуном и придирой. Как я могу быть уверен, что они говорят правду? А может, Бога нет? И Тора — изобретение человека? Быть может, я мучаю себя понапрасну? Будто наяву, он слышал, как злой искуситель спорит с ним, напоминает о былых наслаждениях и удовольствиях, советует вернуться к распутству и разврату. Яша справлялся с ним каждый раз по-разному. Когда тот слишком уж напирал, Яша для виду соглашался: да, ему надо вернуться в мир… Но тогда исчезнет свобода выбора! В другой раз он отвечал резко и отвергал доводы противника: пусть Сатана утверждает, что Бога нет, пусть приводит доказательства. Но слова, произнесенные Им, есть истина. Если счастливым может быть человек только тогда, когда несчастен другой, то несчастливы все — никому не достанется счастливый удел. Если Бога нет, тогда человек должен быть как Бог… В другой раз он, Яша, спросил Сатану: «Ну, а кто же создал этот мир? Откуда взялся я? И ты? Кто устроил так, что падает снег, дует ветер, дышат мои легкие, думает голова? Откуда взялась земля? Как возникли солнце, луна и звезды? Этот мир, с его бесконечной мудростью, создан же, видимо, чьей-то рукой? И если я постигаю Божию мудрость, почему же мне не верить, что за этой мудростью есть еще и милосердие Создателя?»

Днями и ночами размышлял Яша, был занят этими спорами с Сатаной. Порою он доходил до сумасшествия. Снова и снова Вельзевул удалялся, вера возвращалась к Яше, и он в самом деле видел Бога, ощущал на себе Его незримую руку. К нему приходило понимание, почему так необходима доброта, он вновь ощущал вкус молитвы, вкушал сладость Торы. День ото дня ему становилось яснее, что святые книги, которые он читает, ведут к совершенству, целомудрию и вечной жизни, что они указывают пути к познанию цели Творения, а позади остается зло: унижение, воровство, убийство. Нет средней дороги. Один шаг в сторону ввергает человека в бездну.

Святые книги предупреждали Яшу, чтобы он всегда был начеку. Сатана не унимается никогда. Соблазны следуют один за другим. Даже на смертном одре — и то приходит он, становится с левой стороны и пытается увести человека от Бога, совратить в язычество. Это правда, Яша знает. Как раз сейчас Эстер стала приставать к нему — чуть ли не каждый час приходит она, стучит в ставень, стеная и набрасываясь на него со своими заботами и ласками. По ночам будит его и пытается поцеловать. Какие только женские уловки она не применяет!.. Но все они смешны, все ведут ко греху. Мало этого, разные люди, и мужчины, и женщины, стали приходить к нему, будто он, Яша, чудотворец! Они искали его совета, умоляли о помощи. Яша просил оставить его в покое, ведь он же не рабби, не сын раввина, а простой еврей, да и грешник к тому же. Но все было напрасно. Женщины пробирались во двор, стучали в ставни, даже пытались выломать окошко. Они плакали, причитали, некоторые проклинали его, изрыгали ругательства. Эстер жаловалась, что они не дают ей работать. Яшу обуял страх. Уж чего-чего, а этого он не ожидал. Ему самому требовались совет и утешение. С другой стороны, какое он имеет право отказывать людям, причинять им огорчения? Разве это само по себе не есть проявление гордыни? Но ведь он же не рабби… Может ли он выслушивать их просьбы и мольбы, давать советы? И так плохо, и этак. После долгих размышлений и нескольких бессонных ночей Яша решил написать письмо люблинскому раввину. Он составил письмо на идиш и обещал, что подчинится решению, которое он вынесет, и выполнит все, что тот прикажет. Ответ не заставил себя ждать. Ответ, тоже на идиш, приказывал Яше принимать тех, кто приходит к нему, два часа в день, но не брать от них никакой платы. Рабби написал ему: «Тот, к кому евреи приходят, и есть рабби».