Генри Джеймс - Ученик

Самому же ему все равно приходилось на все соглашаться. Он снова должен будет взять на себя заботы о Моргане, и неизвестно, на сколько времени; он, правда, убеждался, что у питомца его есть на этот счет свои собственные планы, которые имеют в виду облегчить его учителю жизнь. Он заранее был ему за это признателен; тем не менее, невзирая на все эти благоприятные для него перспективы, он несколько упал духом и не нашел в себе сил сразу же решиться уехать и увезти с собой Моргана; он оставлял мальчику все же какую-то надежду, давая ему понять, что окончательное решение еще не принято и что, помимо всего прочего, если бы он сейчас поужинал, то ему, вероятно, было бы легче отважиться на этот шаг. Миссис Морин разрешилась еще какими-то новыми намеками касательно перемен, которых следовало ожидать, однако, роняя все эти намеки, она столько раз вздрагивала и улыбалась (она сама призналась, что очень нервничает), что он не знал, было ли это следствием приподнятого настроения или самой обыкновенной истерикой. Если семью действительно ожидало кораблекрушение, то почему же ей было не признаться, что Моргана необходимо затолкать в спасательную шлюпку? А о том, что они на краю гибели, говорило то, что на этот раз они поселились в роскошных кварталах столицы наслаждений; где же еще они могли поселиться перед грозившею катастрофой? Мало того, разве она не говорила ему, что мистер Морин и остальные члены семьи развлекались, слушая оперу в обществе мистера Грейнджера, а что же еще они могли предпринять накануне краха? Пембертон узнал, что мистер Грейнджер — богатый и одинокий американец — многообещающий банковый билет, не подлежащий размену; поэтому одно из соображений Полы, возможно, заключалось в том, что на этот раз ей все действительно удалось. А это значило, что сплоченности семьи нанесен непоправимый удар. А коль скоро сплоченности этой действительно наступает конец, то как же сложится тогда судьба несчастного Пембертона? Он успел до такой степени проникнуться ощущением своей связи с ними, что, с тревогою думая о близящемся крушении, уже видел себя обломком мачты, одиноко качавшимся на волнах.

Кончилось тем, что один только Морган спохватился и спросил, заказали ли для его учителя что-нибудь поесть; после этого они сидели вдвоем внизу, за этим запоздалым и затянувшимся ужином среди обшитого шнуром зеленого плюша перед затейливою тарелкой бисквитного фарфора в присутствии не скрывавшего своей усталости официанта. Миссис Морин предупредила своего гостя, что комнату для него им пришлось снять в другом доме. Чтобы утешить его (а это было тогда, когда Пембертон думал о том, как противно есть совершенно уже остывший гарнир), Морган сказал, что, вообще-то говоря, это хорошо, так как может облегчить им побег. Он так говорил об этом побеге (и еще не раз возвращался к этой мечте потом), как будто они были сверстники и вместе играли в какую-то мальчишескую игру. Но, наряду с этим, он был уверен, что что-то должно случиться, что Моринам так долго не продержаться. В действительности же, как Пембертон мог убедиться, они продержались еще пять или шесть месяцев. В течение этого времени Морган старался всячески его приободрить. Мистер Морин и Юлик, которых Пембертон увидел на следующий день после своего возвращения, приняли его так, как и полагалось людям светским. Если же Пола и Эми отнеслись к нему без должного уважения, то им можно было это простить, приняв во внимание, что мистер Грейнджер перестал появляться в опере. Он ограничился тем, что предоставил в их распоряжение свою ложу, где каждую из приглашенных неизменно ожидал букет цветов; там был даже обнаружен один лишний, по-видимому для мистера Морина и Юлика, и сама мысль об этой избыточной щедрости наполняла сердца их горечью и только усугубляла накопившуюся обиду.

— Все они такие, — заметил Морган, — в последнюю минуту, как раз тогда, когда мы думаем, что дело уже на мази, они от нас удирают.

Комментарии Моргана в эти дни становились все более и более откровенными; он даже не стал скрывать от своего учителя, что в его отсутствие родители проявляли к нему необыкновенную нежность. Ну конечно же, они изо всех сил старались обласкать его, показать ему, что непрестанно о нем заботятся, и вознаградить за понесенную им утрату. Именно поэтому все становилось еще грустнее, и он так рад возвращению Пембертона: теперь ему не придется столько раз вспоминать об их любви и чувствовать себя так им обязанным. Услыхав этот довод, Пембертон рассмеялся, а Морган покраснел и сказал: