Джон Пассос: Большие деньги

– Скажите, – обратился он к таксисту, – вы случайно не знаете, сохранены ли еще льготные тарифы на услуги для офицеров в гостинице «Макальпин»?

– Конечно, – ответил тот, дернув уголками губ, – вас обслужат на все сто, если вы офицер. А если солдат, то можно и пинка в зад получить. – Он резко включил скорость.

Машина выехала на пустынную широкую булыжную мостовую.

Нью-йоркское такси шло куда легче, чем парижские кэбы. Вокруг громоздились большие склады, крупные маркеты – все закрыты.

– Вот так-так! Кажется, здесь у вас довольно тихо, – сказал он, наклоняясь поближе к окошечку, чтобы было легче говорить с шофером.

– Да, тихо, черта с два! Точно как в аду… Сами убедитесь, как только начнете искать работу, – огорошил его таксист.

– Но что-то не припомню, чтобы здесь царила такая гробовая тишина, клянусь Богом!

– Ну почему бы не насладиться тишиной? Ведь сегодня воскресенье, не так ли?

– Конечно, воскресенье. Забыл об этом.

– Воскресенье, о чем разговор!

– Ну теперь я вспомнил. На самом деле воскресенье.

но пока время не пришло и владельцы газет еще не присоединились к мощному движению с целью успокоения взбудораженных умов они сообщают все нужные новости но ставят куда меньший акцент на возможные природные катаклизмы.

Управлению стального треста позволено попирать демократические права граждан которые как они не раз подчеркивали являются законным наследием жителей нашей страны

оставшиеся в живых члены команды шхуны «Онато» отправлены за решетку после прибытия в Филадельфию

Возвратившийся из Европы Чарлз М. Швоб был приглашен на ланч в Белый дом. Там он заявил, что наша страна, конечно, процветает, но не до такой степени, как хотелось бы, потому что проводится множество вызывающих тревогу расследований

Коридорный отеля с крысиной физиономией поставил чемоданы на пол, проверил краны умывальника, чуть приоткрыл окно, сунул ключ в замок, после чего, вытянувшись по стойке «смирно», сказал:

– Больше ничего не нужно, лефтенант?

«Жизнь продолжается», – подумал Чарли, выуживая из кармана двадцатипятицентовик.

– Благодарю вас, сэр лефтенант. – Он, пошаркав ногами, откашлялся. – Там, за океаном, наверное, все просто ужасно, лефтенант?

– Что вы! – засмеялся Чарли. – Все там было о'кей!

– Как мне хотелось бы поехать туда, лефтенант! – Парнишка осклабился, демонстрируя свои острые, как у крысы, зубы. – Как все же чудесно быть настоящим героем, – сказал он, выходя из номера спиной вперед.

Чарли, глядя в окно, расстегнул гимнастерку. Через улицу с серыми квадратными высокими зданиями виднелись несколько колонн и крыша нового Пенсильванского вокзала, а там, дальше, за железнодорожными путями, расплывчато-неясное солнце садилось за холмистой кромкой земли по ту сторону Гудзона. Поезд подземки, визжа колесами, грохотал по пустынным вечерним воскресным улицам. Над головой – розовато-фиолетовое небо. Ветер, задувавший через щель приоткрытого окна, наполнил комнату угольным смрадом. Чарли, закрыв окно, пошел мыть лицо и руки. От мягкого махрового гостиничного полотенца исходил слабый приятный запах хлорки. Подойдя к зеркалу, причесался. Ну а теперь что?

Он расхаживал взад и вперед по комнате, теребя пальцами сигаретку, наблюдая из окна за тем, как быстро темнеет небо у него над головой. Вдруг раздался резкий звонок телефона. От неожиданности Чарли вздрогнул.

Он узнал вежливый, явно хмельной голос Олли Тейлора.

– Ты наверняка не знаешь, где здесь можно выпить! Может, придешь сюда, в клуб?