— Думайте, что хотите, а я непремѣнно добуду, для собственнаго употребленія, дюжины двѣ бургундскаго изъ погребовъ этого туза, говоритъ синьйоръ Пинчеръ, одинъ изъ его траурныхъ друзей, закуривая сигару въ своемъ клубѣ. Вотъ мнѣ ужь удалось пріобрѣсть изъ его вещей этотъ миньятюрчикъ — помните? портретъ любовницы знаменитого бандита, котораго сынокъ погибъ на висѣлицѣ!
Затѣмъ интересная бесѣда принимаетъ оживленный характеръ, и закадышные друзья дѣлаютъ вычисленія, скоро ли сынъ покойного милорда промотаетъ свое наслѣдство.
Измѣнился чертогъ Лукулла. Весь фасадъ залѣпленъ объявленіями, гдѣ колоссальными буквами рекомендуются вниманію публики всѣ статьи превосходной домашней мебели новѣйшаго фасона. Изъ оконъ верхняго этажа выставляются богатѣйшіе ковры, служившіе нѣкогда украшеніемъ кабинета и будуаровъ; дюжины носильщиковъ слоняются взадъ и впередъ по грязнымъ лѣстницамъ съ предложеніемъ своихъ услугъ; въ парадной залѣ толпятся и снуютъ грязные гости съ восточными физіономіями, подавая вамъ печатныя карточки, только-что оттиснутыя типографскими станками. Диллетанты и старухи нахлынули толпами въ комнаты верхняго этажа, гдѣ они взапуски передергиваютъ постельныя занавѣсы, взбиваютъ перины и подушки, колотятъ матрацы, роются въ шкафахъ и комодахъ. Предпріимчивые молодые хозяева заглядываютъ въ зеркала и ощупываютъ гардины, желая удостовѣриться, точно ли все это пригодится для ихъ обзаведенія въ новомъ домѣ. И затѣмъ, какой-нибудь шалопай или мѣщанинъ на дворянствѣ будетъ хвастать всю свою жизнь, что такая-то вещица досталась ему послѣ милорда Лукулла.
Между-тѣмъ, господинъ Молотковъ засѣдаетъ въ обѣденныхъ столахъ изъ красного дерева въ столовой нижняго этажа; въ его рукѣ — малотокъ изъ слоновой кости, и онъ вооружонъ всѣми хитростями краснорѣчія, энтузіазма, логики, психологіи, отчаянія. Онъ взываетъ безъ умолка къ почтеннѣйшей публикѣ, подсмѣиваясь иной разъ надъ неуклюжестью мистера Давида, надъ неповоротливостью толстой мистриссъ Моссъ. Онъ умоляетъ, повелѣваетъ, раздуваетъ страсти и горланитъ до тѣхъ поръ, пока молотокъ, представляющій приговоръ судьбы, не опускается внизъ, и вы не переходите къ слѣдующему жребію,
О, Лукуллъ, горемычный Лукуллъ! Кто бы, въ былыя времена, засѣдая за твоимъ роскошнымъ столомъ, нагружоннымъ массивными издѣліями благородныхъ металловъ — кто бы могъ подумать, что всѣ эти блюда, вилки и ножи подчинятся нѣкогда ревущей командѣ неугомоннаго аукціонера!
Аукціонъ продолжался уже давно. Превосходная гостинная мебель лучшихъ мастеровъ, рѣдкія заморскія вина, подобранныя съ отличнымъ вкусомъ знатока, полные и богатые приборы, столовые и чайные, были уже распроданы въ предшествующіе дни. Дюжаны три первосортныхъ бутылокъ купилъ, между-прочимъ, для своего хозяина, отличного знатока по этой части, буфетчикъ пріятеля нашего, Джона Осборна, извѣстнѣйшаго негоціанта и хлѣбосола на Россель-Скверѣ. Молодые маклера изъ Сити скупали нѣкоторыя статьи мсталлическихъ и фарфоровыхъ приборовъ, наиболѣе употребительныхъ въ хозяйствѣ. Оставались для распродажи статьи низшаго калибра, и публика была теперь далеко не такъ многочисленна и фешонэбльна, какъ въ первые дни аукціона. Ораторъ на столѣ разсыпался, между прочимъ, въ похвалахъ картинѣ, которую надлежало отрекомендовать внимательнымъ слушателямъ съ выгоднѣйшей стороны.
— Нумеръ триста-шестьдесятъ-девятый, проревѣлъ господинъ Молотковъ. Портретъ джентльмена на слонѣ. Кто желаетъ пріобрѣсть джентльмена на слонѣ? Подымите картину; Блауменъ, и пусть компанія разсмотритъ хорошенько этотъ нумеръ.
Блѣдный, долговязый мужчина, сидѣвшій на одномъ изъ столовъ съ задумчивымъ лицомъ, не могъ удержаться отъ улыбки, когда выставили на показъ драгоцѣнную картину.
— Блауменъ, поверните слона къ господину капитану, голосилъ мистеръ Молотковъ. Ну, сударь, что прикажете просить за слона?
Но капитанъ оторопѣлъ, смѣшался; покраснѣлъ и отворотилъ свою голову отъ аукціонера. Тотъ продолжалъ:
— Прикажете ли двадцать гиней за сіе произведеніе изящного искусства? — пятнадцать, десять, пять, назначьте свою собственную цѣну. Всадникъ безъ слона стоитъ одинъ пять фунтовъ.
— Удивляюсь, какъ онъ не проломитъ спину этого животного: этакой вѣдъ чудо-богатырь! проговорилъ мистеръ Моссъ, оффиціальный балагуръ, потѣшавшій почтеннѣйшую публику.
Толстый всадникъ на слонѣ былъ въ самомъ дѣлѣ изображонъ въ огромнѣйшихъ размѣрръ. Публика расхохоталась.
Читать дальше