Джон Голсуорси - Вилла Рубейн

- Крис, - сказал он. - Это медленное умирание не по мне. Посмотрю-ка я, не поможет ли мне путешествие... Хочу вернуться на родину. Доктор уж обещал. Не все еще расстреляны заряды! Я верю в этого юношу, он борется за мою жизнь как настоящий мужчина... Во вторник твой день рождения, милая девочка, и тебе исполнится двадцать лет. Семнадцать лет прошло с тех пор, как умер твой отец. Ты для меня была самым близким существом.... Сегодня приходил священник. Это плохой признак. Он полагал, что это его долг! Какая любезность! Но я его не принял. Если даже в словах священников и есть доля правды, я все равно не собираюсь каяться, когда мне пришлось плохо. Есть еще одно дело, которое не идет у меня из головы. Эта моя беспомощность поставила мистера Гарца в невыгодное положение. Ты имеешь право глядеть на меня так, как глядела на меня иногда, считая, что я сплю. Если бы я не был болен, он бы никогда не оставил тебя. Я не виню тебя, Крис, нисколько не виню! Ты меня любишь? Я знаю это, моя девочка. Но когда дело доходит до самого серьезного, приходится оставаться одному. Не плачь! Мозги наши устроены не по прописям из учебников для воскресных школ; ты начинаешь это понимать, вот и все!

Он вздохнул и отвернулся.

По дому разнесся скрип открываемых жалюзи. Девушку охватил страх: он лежал тихо, но каждый вдох давался ему с трудом. Если бы только она могла взять на себя его страдания! Она подошла и склонилась над ним.

- И тебе и мне трудно дышать! - пробормотал он.

Кристиан сделала сиделке знак рукой и вышла из комнаты.

По дороге шел полк; Кристиан смотрела на солдат из-за кустов сирени. Над ее головой безжизненно поникли почти черные листья тополя; пыль, поднятая солдатскими сапогами, повисла в воздухе; казалось, весь мир задыхался, всюду замерла жизнь. Топот ног замер вдали. Вдруг на расстоянии протянутой руки от нее появился человек, державший на плече палку, как саблю. Он приподнял шляпу.

- Добрый вечер! Вы меня не помните? Сарелли. Извините! Я подумал, что это привидение в кустах. Как плохо марширует эта деревенщина! Видите ли, мы все не можем забыть своей профессии и критикуем; только на это мы и годимся.

Взгляд его черных глаз, беспокойных и злых, как у лебедя, впивался ей в лицо.

- Прекрасный вечер! Но слишком жарко. Будет гроза, вы чувствуете? Томительно ждать грозу, но зато после грозы, моя дорогая мисс Деворелл, приходят мир и тишина.

Он улыбнулся, на этот раз приветливо, и, снова приподняв шляпу, скрылся из виду в тени деревьев.

В этом человеке Кристиан вдруг почудилась какая-то скрытая угроза. Она вытянула вперед руки, словно защищаясь от нее.

Что пользы: угроза была в ней самой, от себя не защитишься! Она пошла в комнату миссис Диси, где та тихо разговаривала с мисс Нейлор. Звучание их голосов вернуло ее в мир повседневности, который не имел никакого отношения к ощущениям, вселявшим в нее такой ужас.

Дони теперь ночевал на вилле. Глубокой ночью он проснулся от яркого света. Над ним стояла Кристиан, лицо ее было бледным и искаженным от ужаса, волосы темными волнами падали на плечи.

- Спасите его! Спасите! - кричала она. - Быстрей! У него кровотечение!

Он увидел, как она закрыла лицо белыми рукавами, и, выхватив у нее свечу, вскочил с постели и бросился к больному.

Снова произошло внутреннее кровоизлияние, и Николас Трефри был на волосок от смерти. Когда кровоизлияние прекратилось, он впал в забытье. Часам к шести он пришел в сознание; по глазам его было видно, что его что-то томит. Наконец, он поманил Кристиан.

-- Я проиграл, Крис, - прошептал он. - Дай ему знать, я хочу его видеть.

Голос его немного окреп.

- Я думал, что смогу продержаться... и вот конец. Он чуть приподнял и бессильно уронил руку. Когда немного погодя ему сказали, что Гарцу послана телеграмма, в глазах его появилось удовлетворение.

Герр Пауль сошел вниз в полном неведении о событиях ночи. Он остановился перед барометром и постучал по нему, сказав мисс Нейлор:

- Барометр падает, погода будет прохладная... ему станет еще лучше.

Когда он увидел ее искаженное жалостью и тревогой смуглое лицо и услышал, что жить мистеру Трефри осталось считанные часы, герр Пауль сначала побагровел, потом побледнел и сел, потому что его всего трясло.

- Не могу поверить! - почти сердито воскликнул он. - Еще вчера он чувствовал себя очень хорошо! Не могу поверить! Бедняга Николас! Еще вчера он разговаривал со мной!

Он сжал руку мисс Нейлор,

- Ах! - закричал он, вдруг отпустив руку мисс Нейлор и ударив себя по лбу. - Как это ужасно! Еще вчера он говорил со мной о хересе. Но неужели никто не может помочь ему?