Джон Голсуорси - Вилла Рубейн

Кристиан подумала: "Какие сегодня все милые!" Казалось, даже вилла, освещенная косыми лучами солнца, приветствовала ее, даже деревья, трепещущие и проливающие золотые слезы. В соборе служба еще не начиналась, но кое-где уже были видны коленопреклоненные фигуры; а в воздухе держался застоявшийся тошнотворный запах ладана; в глубине собора бесшумно двигался священник. Кристиан опустилась на колени, и когда она наконец встала, служба уже началась. С первыми же звуками речитатива на нее снизошла умиротворенность умиротворенность принятого решения. На счастье ли, на горе, но она знала: судьба ее решена. Кристиан вышла из церкви, лицо ее было безмятежно счастливым. Она пошла домой по дамбе. Возле мастерской Гарца она присела на скамью. Теперь... это ее собственное, как и все, что принадлежит ему, все, что имеет хоть какое-нибудь отношение к нему.

Тихо приблизился старый нищий, давно следивший за ней.

- Милостивая госпожа! - сказал он, заглядывая ей в глаза. - Сегодня у вас счастливый день, а я потерял свое счастье.

Кристиан открыла кошелек, но там была только одна монета - золотой. Глаза нищего заблестели.

И вдруг она подумала: "Это уже не мое; надо уже экономить", - но при взгляде на старика ей стало стыдно.

- Простите, - сказала она, - вчера я отдала бы вам это, но... теперь эти деньги уже не мои.

Он был такой старый и бедный, а что она могла ему дать? Она отстегнула маленькую серебряную брошь.

- Вам что-нибудь дадут за нее, - сказала она, - это все же лучше, чем ничего. Мне вас очень жаль, вы такой старый и бедный.

Нищий перекрестился.

- Милостивая госпожа, - пробормотал он, - дай бог вам никогда не знать нужды!

Кристиан поспешила отойти, последние слова его потонули в шорохе листьев. Идти домой не хотелось, и она, перейдя через мост, стала взбираться на холм. Дул легкий ветерок, гнавший облака по небу. По стенам сновали ящерки, завидев ее, они скрывались в щелях.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, сверкали в потоке. Земля благоухала, сверкали зеленью виноградники вокруг белых домиков; казалось, все радовалось и плясало от избытка жизненных сил, словно была весна, а не середина лета. Кристиан все шла вперед, не понимая, почему она чувствует себя такой счастливой.

"Неужели я бессердечна? - думала она. - Я собираюсь оставить его... я вступаю в жизнь. Теперь мне придется бороться и нельзя будет оглядываться назад!"

Тропинка запетляла вниз, к ручью, и оборвалась; на другом берегу она появилась снова и затерялась среди деревьев. В лесу было сыро, и Кристиан поспешила домой.

У себя в комнате она стала укладываться, просматривать и рвать старые письма. "Важно только одно, - думала она, - твердая решимость: надо иметь цель и стремиться к ней изо всех сил".

Она подняла голову и увидела Барби, которая с испуганным лицом стояла перед ней, держа в руках полотенце.

- Вы уезжаете, gnadiges Fraulein?

- Я выхожу замуж, Барби, - сказала Кристиан. - Пожалуйста, не говорите об этом никому.

Барби прижала полотенце к лифу своего голубого ситцевого платья.

- Нет, нет! Я не скажу. Но, дорогая фрейлейн, это очень важное дело; вы все хорошо обдумали?

- Обдумала, Барби? Я ли не думала!

- Дорогая фрейлейн, а вы будете богатой?

- Нет, я буду такой же бедной, как ты.

- Господи! Это очень плохо. Катрина, моя сестра, замужем; она мне рассказывает про свою жизнь; она говорит, что жить очень трудно, и если бы она до замужества не накопила денег, было бы еще трудней. Дорогая фрейлейн, подумайте еще раз! А он хороший? Иногда мужчины оказываются нехорошими.

- Он хороший, - вставая, сказала Кристиан. - Все решено!

И она поцеловала Барби в щеку.

- Вы плачете, Hebes Fraulein! Подумайте хорошенько, может быть, еще не совсем все решено. Не может быть, чтобы для девушки не оставалось никакого другого выхода!

Кристиан улыбнулась.

- У меня все иначе, Барби.

Барби повесила полотенце на крючок и перекрестилась.

Взгляд мистера Трефри был прикован к коричневому мотыльку, метавшемуся под потолком. Он следил за насекомым, как зачарованный: быстрые движения всегда завораживают тех, кто сам не в силах двигаться. Тихо вошла Кристиан.

- Не могу больше валяться, Крис, - сказал он с виноватым видом. Невыносимо жарко. Доктор из себя выходит вот из-за этого. - Он показал на кувшин с крюшоном из красного вина и трубку, лежавшую на столе у его локтя. - А я только смотрел на них.

Кристиан присела рядом и взяла веер.

- Если бы не эта жара... - сказал он и закрыл глаза.