Оноре Бальзак - Жизнь холостяка

— О, я не вынесу этого. Удар, нанесенный Флоре, поразит меня прямо в сердце.

— Но это единственный способ управлять женщинами и лошадьми. Только так мужчина заставляет бояться себя, любить и уважать. Вот и все, что я хотел сообщить вам на ухо. — Здравствуйте, господа, — сказал он при виде Миньоне и Карпантье. — Как видите, я вывел погулять своего дядю и стараюсь просветить его, — здесь мы живем в такое время, когда потомки вынуждены воспитывать своих предков.

Все раскланялись друг с другом.

— В лице моего дорогого дяди вы видите жертву несчастной страсти, — продолжал Филипп. — Его хотят обобрать и бросить здесь, как нового Бабá, вы знаете, о ком я говорю. Старик осведомлен обо всем, но, чтобы расстроить заговор, у него нет сил обойтись несколько дней без сладенького .

Филипп начистоту разъяснил положение, в котором находился его дядя.

— Господа, — заключил он, — вы видите, что нет двух способов освободить моего дядю: или подполковнику Бридо придется убить командира Жиле, или командиру Жиле — подполковника Бридо. Послезавтра у нас годовщина коронации императора; я рассчитываю на вас — рассадите на банкете гостей так, чтобы я оказался напротив Жиле. Надеюсь, вы сделаете мне честь быть моими секундантами.

— Мы выберем вас председателем и будем сидеть возле вас. Макс, как вице-председатель, окажется тогда напротив, — сказал Миньоне.

— О, на стороне этого плута будет командир Потель и капитан Ренар, — сказал Карпантье. — Несмотря на то, что в городе говорят о его ночных похождениях, эти славные ребята, уже прежде бывшие его секундантами, останутся ему верны.

— Видите, дядя, как все это хорошо заваривается, — сказал Филипп. — Итак, ничего не подписывайте раньше третьего декабря, а послезавтра вы будете свободны, счастливы, любимы Флорой, без всяких ваших заместителей.

— Ты его не знаешь, племянник, — сказал испуганный старик. — Максанс убил на дуэли девять человек.

— Да, но тогда дело не шло о краже ста тысяч франков дохода, — ответил Филипп.

— Нечистая совесть портит руку, — наставительно сказал Миньоне.

— Через несколько дней, — снова заговорил Филипп, — вы и Баламутка заживете вместе, как два голубка, лишь только кончится ее траур. Конечно, она будет извиваться, как червь, будет скулить, заливаться слезами, но... пусть вода струится, пусть судьба свершится.

Оба военных поддержали доводы Филиппа и постарались придать мужества папаше Руже, прогуливаясь с ним почти два часа. Наконец Филипп отвел дядю домой и на прощанье сказал ему:

— Не принимайте никакого решения без меня. Я знаю женщин, я тоже содержал одну красотку, которая стоила мне дороже, чем вам когда-либо будет стоить Флора! Она-то и научила меня на весь остаток моих дней, как нужно обращаться с прекрасным полом... Женщины — это испорченные дети, существа низшие по сравнению с мужчиной; нужно, чтобы они боялись нас, — самое худшее, если эти животные управляют нами!

Было почти два часа, когда старик вернулся к себе. Открывая ему двери, Куский плакал, или, по крайней мере, по приказанию Максанса, притворился плачущим.

— Что случилось? — спросил Жан-Жак.

— Ах, сударь, мадам уехала вместе с Ведией!

— У-е-ха-ла? — переспросил старик сдавленным голосом. Он был так потрясен, что без сил опустился на ступени.

Минуту спустя он встал, осмотрел залу, кухню, поднялся в свои комнаты, обошел все остальные, возвратился в залу, бросился в кресло и залился слезами.

— Где она? — закричал он, рыдая. — Где она? Где Макс?

— Не знаю, — ответил Куский. — Он ушел, ничего не сказавши.

Жиле, как ловкий политик, счел необходимым пойти побродить по городу. Он оставил старика одного, чтобы тот, предавшись отчаянию, почувствовал все муки одиночества и стал послушным исполнителем его советов. Но чтобы помешать Филиппу быть при нем в часы этого испытания, Макс поручил Кускому не пускать никого в дом. В отсутствие Флоры старик оставался без руля и без ветрил, и положение могло быть весьма опасным.

Во время прогулки Максанса Жиле по городу многие избегали его, даже те, кто еще накануне поспешил бы подойти к нему и пожать ему руку. Общий отпор нарастал. Дело «рыцарей безделья» занимало все язычки . История ареста Жозефа Бридо, теперь выясненная, покрыла Макса позором, и его жизнь, его поступки сразу, в один день были оценены по достоинству. Жиле встретился с Потелем, который разыскивал его и был вне себя.

— Что с тобой, Потель?