Марсель Эме - Зелёная кобыла [Роман]

— Мам, — сказала она сдержанным голосом, — Гюстав меня за волоски на ногах дергает.

Теперь и Гюстав тоже покраснел; он был возмущен.

— Это неправда! Волосков у нее не больше, чем у меня.

Мать подняла девочку вверх, чтобы проверить. Клотильда настаивала, что у нее есть волоски, но на самом деле ноги у нее были абсолютно гладкие, в чем смогли убедиться все присутствующие. Однако она отрицала очевидное и заявила, что все вырвал Гюстав. Мать нашлепала ее по щекам, «чтобы отучить врать». Клотильда, получая пощечины, сначала громко смеялась, потом поджала губы, и на ее лице появилось выражение холодного бешенства. Гюстав шумно радовался, чем едва не снискал себе неприятностей; отец, сердитый из-за только что пережитого им испуга, обратился сразу и к нему, и к его сестре:

— Я вам, шпанятам, покажу, будете знать, как горлопанить почем зря. Сейчас же марш за стол, только попробуйте у меня пошевелиться.

Он посмотрел на усаживающихся за стол малышей и проворчал, наливая себе в тарелку супа:

— Ишь, десяти лет нет еще, а гонору — что у вашего дядюшки Фердинана… Волоски у нее на ногах! Ну и ну! Прямо ни дать ни взять ветеринар.

Когда у него было плохое настроение, Оноре постоянно казалось, что он улавливает весьма неприятное сходство между своими детьми и братом, словно хуже, чем иметь детей, похожих на ветеринара, ничего и быть не могло. Впрочем, чтобы успокоить себя, он неизменно добавлял: «Нет, не может быть, этого я никак не заслужил».

В этот вечер, после состоявшегося днем разговора, сравнение так и напрашивалось. Оноре перебирал поочередно всех своих сыновей. У Эрнеста, старшего сына, который служил в Эпинале, был сухой профиль, не совсем такой, как у ветеринара, но похожий. И тоненький голосок кастрата, как у дяди. Боже мой, как у дяди!

Когда очередь дошла до Алексиса, отец решил, что его-то можно рассмотреть с близкого расстояния. И с удивлением увидел понуро опущенные плечи сына, его уткнувшийся в тарелку нос.

— Что это с тобой, а? Обычно ты бываешь пошумнее.

— В самом деле, — сказала Аделаида, — что это с ним сегодня? Не заболел ли ты ненароком… ты весь красный.

Обеспокоенная видом сына она наклонилась, чтобы рассмотреть его получше. Алексис сжался еще больше, но спрятать воротник рубашки от внимательного взгляда матери ему не удалось.

— Ну-ка встань. Выйди на середину кухни и для начала сними жилетку.

Алексис медленно встал, бросил умоляющий взгляд на отца, который не остался равнодушным к его переживаниям. Гюстав и Клотильда следили за каждым движением брата с жестокой надеждой на какую-нибудь катастрофу. Ожидание их не обмануло: рубашка была разорвана от воротника до пояса, а у брюк не хватало почти полштанины. Мать мелкими шажками ходила вокруг провинившегося сына, щурясь как во время примерки. Воцарилось гробовое молчание. Алексис был белее мела.

— Вспомни-ка, что я тебе обещала прошлый раз, — сказала Аделаида. — Завтра на мессу ты так и пойдешь в этих штанах. Это первое.

— Мам, я сейчас вам все объясню…

— Именно в этих штанах и пойдешь на мессу. И пусть мне будет так же стыдно, как тебе, но я вытерплю.

— Послушай, — вмешался Оноре, — нужно же, наверное, дать ему объяснить, что там у него случилось.

Эти сочувственные слова придали Алексису немного уверенности.

— Я не виноват. Мы играли себе спокойно в козу около Трех Ольх, а он пришел и…

— Кто «он»? — спросила мать.

Имя Алексис назвать боялся. Взрослые умудряются так улаживать ссоры, что потом почти всегда возникают какие-то нелепые осложнения. Он подумал, что ему удастся выкрутиться с помощью двух-трех ловких фраз.

— Да есть там один четырнадцатилетний полудурок, который всегда пристает к нам, когда мы пасем коров. Мы ему ничего не делали, мы просто играли…

— Как его зовут?

— Тентен Малоре.

Услышав имя Малоре, Одуэн подпрыгнул на стуле. Он гневно посмотрел на сына: что за олух — допустить, чтобы какой-то там Малоре порвал ему рубаху. И этот тоже весь в ветеринара.

— Ты что же, не мог двинуть ему хорошенько кулаком в зубы, а?

— Я вам сейчас все расскажу: он воспользовался тем, что я наклонился, и налетел на меня, а как только я смог защищаться, он хорошенько получил от меня палкой. Конечно, он порвал мне одежду, но вы бы только посмотрели, как он потом улепетывал, хромая на обе лапы.

Лицо Оноре озарилось полуулыбкой.

— А! Хромал, говоришь… Это хорошо, что ты постоял за себя. Им, этим людям, всегда нужно давать отпор, они все друг друга стоят.