Марсель Эме - Зелёная кобыла [Роман]

В дни семейных собраний в гостиной ветеринар, знавший, что со счетами у него все в порядке, ощущал нечто вроде счастливого опьянения от правильности своей жизни.

Окидывая взглядом пройденный после переезда в Сен-Маржлон путь, скромный от природы Фердинан забывал о том, сколько ему пришлось потрудиться, о своих хитроумных комбинациях, и ему казалось, что он только и делал, что снимал сочные плоды с мистического дерева, растущего прямо из внутренностей зеленой кобылы. Тут для трех юных Одуэнов наступал момент услышать историю про сказочное животное, которое потрясло одного императора. Фредерик, готовый слушать ее без устали, с бьющимся сердцем следил за рассказом, подсказывал забытые ветеринаром подробности или благоговейно украшал повествование одной-двумя деталями от себя. Люсьена старалась скрыть зевоту и вскрикивала от удивления в нужных местах. Что же касается Антуана, самого юного, то по его недоброй иронической улыбке можно было сразу заключить, что ничего из него в жизни не получится.

Госпожа Одуэн терпеть не могла все эти истории про кобылу; она считала, хотя и не осмеливалась об этом сказать, что ветеринар забивает детям голову чепухой. Это была нежная, любящая мать, всегда находившаяся в состоянии скрытого бунта против сурового обращения отца с детьми. Со времени своего недолгого пребывания в пансионе барышень Эрмлин она сохранила живую любовь к музыке и позами. Она все еще помнила наизусть стихотворения Казимира Делавиня. Тайком от своего супруга читала их детям, чтобы и они тоже полюбили чистейших романтических поэтов, которых она заново открывала для себя вместе с ними. Гостиная наполнялась витыми узорами жалобных стихов, и бывали дни, когда плакали все, за исключением Люсьены, которая не видела для слез ни малейших причин. Люсьена была ребенком послушным, с довольно миловидным личиком, так что были все основания полагать, что со временем она удачно выйдет замуж, но поэты ее не интересовали. Она заботилась прежде всего о том, чтобы не пачкать свои платья и выполнять все, что от нее требуют учителя и родители. Такая вот она была славненькая маленькая девочка.

Мальчики же любили поэтические чтения матери, особенно Антуан, который знал наизусть по меньшей мере тысячу стихотворений и был рад досадить ветеринару хоть таким образом. Мальчишка питал к своему отцу вполне определенную ненависть. В коллеже он всегда старался быть в числе самых неуспевающих, дабы доставить как можно больше неприятностей господину Одуэну. Всякий раз, когда в конце недели он давал на подпись родителям свой дневник, отец грозился загнать его в пансион. Матери приходилось улаживать все эти дела, что было нелегко, поскольку в ответ на отцовские угрозы Антуан постоянно дерзил. Так что он не только был шалопаем, лодырем и нарушителем дисциплины, но еще и ниспровергателем законов сыновней почтительности.

— Флибустьер и лоботряс, — говорил о нем господин Одуэн. — Он напоминает мне его дядю Альфонса.

Все свои великие надежды отец возлагал на старшего сына. Фредерик неизменно был первым в классе. Он не унаследовал от ветеринара его дурной внешности, и товарищи любили его за дружелюбный характер. Когда ему грозило наказание, то, в отличие от младшего брата Антуана, принимавшего кару с молчаливой угрюмостью, он умело находил нужные слова, чтобы смягчить свою вину. Так что Фредерику, похоже, предстояло с достоинством воплощать счастливую судьбу Одуэнов или, как уже подсказывал, усмехаясь, Антуан, предстояло увековечивать зеленую ветвь Одуэнов.

— За этого мне нечего беспокоиться, — говорил ветеринар. — У него все будет в порядке.

И действительно, все складывалось, как он предсказывал. Фредерику суждено было преуспеть; только однажды, когда ему шел пятнадцатый год, возник повод для небольшой тревоги. Бедный мальчик влюбился в девочку, которая погибла в железнодорожной катастрофе. Ему показалось, что сердце его навсегда разбито, и захотел рассказать об этом в стихах. Поскольку рифмы сопротивлялись, он решил испытать себя в другой области и подумал, что будет не хуже, если он уйдет в монастырь. Он станет монахом-проповедником. Фредерик уже видел себя облаченным в грубую монашескую рясу и подпоясанным бьющей по ногам веревкой. Когда он поведал о своих планах семье, ветеринар недолго думая сказал:

— Ты не получишь десерта до тех пор, пока не переменишь своего решения.

Столь жалкое препятствие было оскорбительным для решения Фредерика. Стойко продержавшись в течение двух месяцев и раздав нищим пять су из тех карманных денег, что каждую неделю выделял ему отец, мальчик в конце концов согласился с доводами матери, предложившей ему сделать светскую карьеру.