Генри Мортон: От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии

Во времена удивительных перемен, совершающихся на Юге, Фонд развития Южной Италии продолжает вливать биллионы в эти земли, но старые женщины в черных одеждах все еще ходят по горным тропам с вязанкой хвороста на голове. Они идут босиком к фонтанам, и, возможно, об этом фонде никогда не слыхали. Но даже они видят перемены. На их глазах исчезли москиты. Их соседи покинули горные селения и безбоязненно переселились вниз, в долину. Некоторые даже видели по телевизору высадку человека на Луну, а самое важное — все они ездили в автобусе в ближайший город.

Сложность южных проблем усиливает парадокс, что эта депрессивная зона в огромной степени управляет итальянским государством. Большинство губернаторов и префектов, большая часть профессоров, лекторов, чиновников — в общей сложности, весь огромный класс властных персон со сравнительно невысоким окладом, объединенных словом «профессионалы», являются выходцами с Юга. Синьор Луиджи Бардзини пишет в книге «Итальянцы»: «Южане мыслят в основном политическими, а не экономическими терминами». Он отмечает, что северянин предан обретению богатства, la richezza. «Только богатство, верит он, обеспечит защиту и благосостояние семьи. С другой стороны, южанин знает, что этого можно добиться только с обретением власти, престижа, авторитета, славы».

Это проницательное наблюдение, возможно, объясняет то, что иной раз я видел на Юге: нежелание образованных людей сказать доброе слово о материальном благополучии; скептическое пожатие плечами при известии о большой индустриальной схеме; отрицание того, что Север может чему-нибудь научить Юг. Бардзини, похоже, попал в точку, когда написал: «Индустриализация предполагает, что южане станут северянами при условии, что окружат себя правильными политическими и экономическими структурами».

Не только южанин отличается от северянина, но и сами южане сильно отличаются друг от друга — общительные, исполненные энтузиазма неаполитанцы не похожи на серьезных жителей Калабрии, которые в холодные вечера в горах заворачиваются до глаз в плащи, словно в черные тоги. Эти хладнокровные смуглые мужчины наводят на мысль об Эль Греко и Испании. При слабом знакомстве иностранец — не лучший, разумеется, судья — может улыбнуться, подумав, что южанин безразличен к деньгам. Что до алчности, то Север и Юг ничем друг от друга не отличаются. Гиссинг даже пишет, что «на Юге Италии деньги — единственный предмет, поглощающий все мысли человека». Мне показалось, что отношение к южанину северянина напоминает усталое недоумение при виде человека, которого он считает ничуть не талантливее себя — скорее, наоборот, — но тем не менее богатого, успешного, в то время как сам он остается бедняком.

«Если бы только был способ заработать деньги, не работая на ужасных, уродливых фабриках!» Хотя никто мне этих слов не говорил, я всегда ждал, что мне это скажут. Более того, однажды мне показалось, что я прочел их в темных умных глазах. Конечно же, способ есть, и каждый южанин знает это. Эмиграция. Как и шотландцы с ирландцами, итальянцы часто процветают вдали от родной земли, добиваются успеха и уважения, которых они никогда не надеются получить у себя дома. Даже если бы Юг был способен предложить всем своим сыновьям обеспечение, думаю, что люди не смогут противостоять соблазну чужеземных возможностей и приглашению родственников, устроившихся за границей.

Часто забывают, как много стран, кроме Соединенных Штатов, чувствуют себя обязанными итальянской эмиграции. Я получил письмо от друга из Мельбурна, мистер Альфреда Стирлинга, который несколько лет работал австралийским послом в Италии.

«Вслед за шотландцами, англичанами и ирландцами, — написал он, — идут итальянцы, внесшие самый большой и важный вклад в Австралию и продолжающие делать это. Они стали приезжать сюда со времен золотой лихорадки, более ста лет назад, и даже раньше. В 1846 году в Сиднее была поставлена опера Верди „Аттила“, и это через год после премьеры в Венеции. (Римская премьера состоялась в 1965 году.) В общей сложности, сюда приехал почти миллион итальянцев, из них — 350 000 за последние двадцать лет. Около восьми процентов здешнего населения оставляют люди итальянского происхождения. В одном только моем штате, Виктория, находятся 250 000 итальянцев, и 200 000 живут в Мельбурне.

Одним из самых больших успехов итальянцев является фирма „Трансфилд“, ее строители работают по всей Австралии. Фирму основали два молодых инженера, один из Турина, второй — из Милана. Итальянцы внесли большой вклад в строительство гидроэлектростанции в Снежных горах. Эта гидроэлектростанция не хуже той, что находится в Теннесси. Где бы ни осуществлялась работа с бетоном, непременно встретите итальянцев. Они принимали участие в строительстве небоскребов, мостов, дорог, линий электропередач, туннелей. Итальянцы совершили Революцию в гастрономических пристрастиях австралийцев. Рестораны, пиццерии и кафе-мороженое предлагают хорошую итальянскую еду. Итальянцы владеют выпасными лугами, молочными фермами, выращивают табак, апельсины, лимоны, грейпфруты и другие agrumi, [69] Цитрусовые (ит.). а также широкий диапазон овощей. Австралийская автомобильная промышленность использует в своем штате двадцать процентов итальянцев. Одним из основателей австралийской хирургии был генерал Томаско Фьячи. Его память увековечена скульптурным фонтаном, копией флорентийского „Porcellino“; а в Мельбурне есть пятирядный бульвар, посвященный Катаньи, градостроителю, жившему более ста лет назад».