Оноре Бальзак - Серафита

Не хотите ли теперь обратиться ко второй стороне проблемы? Итак, Бог существовал всегда — один, единственный.

Не будем воспроизводить предшествующую аргументацию, которая особенно наглядна, когда речь идет о расколе Вечности на две временные составляющие: несотворенное и сотворенное время. Оставив также в стороне вопросы, поднятые ходом или неподвижностью миров, ограничимся проблемами, связанными со второй темой. Если сначала существовал один лишь Бог, то мир происходил бы от Него, а Материя исходила бы тогда из Его сущности. Следовательно, Материи больше нет! Все формы — покрова, под которыми скрывается Божественный Разум. В таком случае Мир — Вечен, но тогда Мир есть Бог! Не является ли, однако, этот тезис еще более фатальным, чем предшествующий, для всего того, что человеческий разум приписывает Богу? Может ли быть объяснима вышедшая из Бога, постоянно связанная с ним Материя в ее нынешнем состоянии? Как поверить в то, что Всемогущий, исключительно милосердный по своей сути и по своим способностям, мог породить вещи, совершенно на него не похожие, в то, что Он не во всем и не везде похож на самого себя? Значит ли это, что в Нем есть и плохие стороны, от которых Он мог бы однажды избавиться? Предположение не столько оскорбительное или язвительное, сколько ужасное, так как заключает в себе оба принципа, неприемлемость которых доказана предыдущим тезисом. Бог должен быть один, Он не может разделиться, не отказываясь от самого важного из своих постулатов. Значит, невозможно признать часть Бога, которая не была бы Богом? Эта гипотеза показалась настолько преступной романской церкви, что та ввела понятие евхаристии — догмата веры о вездесущности в малейших частицах святого причастия. Как же можно в таком случае представить себе всемогущий разум, который не побеждал бы? Как соединить его, не требуя немедленной победы, с Природой? А эта Природа ищет, комбинирует, переделывает, умирает и возрождается; ее старания в момент созидания гораздо активнее, чем при всеобщем слиянии; она страдает, стонет, не ведает, вырождается, творит зло, ошибается, уничтожает самое себя, исчезает, снова возрождается? Как оправдать почти всеобщее игнорирование божественного начала? Каков смысл смерти? Почему гений зла, этот царь земной, был порожден Богом — воплощением доброты по своей сути и по своим качествам, который не мог вроде бы произвести ничего, что не отвечало бы Ему самому? Но если от этого неумолимого вывода, ведущего нас первоначально к абсурду, обратиться к подробностям, какую же цель можно поставить перед миром? Если все есть Бог, то все есть, взаимно, следствие и причина; или, скорее, не существует ни причины, ни следствия: все — Едино, как Бог, и вы не замечаете ни старта, ни финиша. Могла ли быть реальная цель оборотом все более тонкой Материи? В каком бы направлении ни развивался этот процесс, не был ли детской игрушкой механизм этой Материи, вышедшей из Бога и возвращающейся к Богу? Почему бы ему быть грубым? В какой форме Бог есть в наивысшей степени Бог? Кто прав — Материя или Дух, если никто из них не мог быть неправым? Кто сможет распознать Бога в этом извечном Промысле, в котором Он сам бы разделял себя на два Естества: одно ничего не ведает, а другое ведает все? Можете представить себе Бога, развлекающего самого себя в человеческом виде? Смеющегося над собственными усилиями, умирающего в пятницу, чтобы воскреснуть в воскресенье, продолжающего эти шутки из века в век и всегда понимающего для чего? Не объясняющего себе — Творению то, чем занимается Он — Создатель. При выборе из невозможного Бог из предшествующей гипотезы, беспомощный из-за силы своей инерции, кажется более вероятным, чем тот глупо ухмыляющийся Бог, уничтожающий самого себя в момент, когда две части человечества противостоят друг другу с оружием в руках. Как ни комично высшее выражение второй стороны проблемы, она была принята половиной человеческого рода, народами, создавшими себе смешные мифологии. Эти страстные нации отличались последовательностью: у них все было Богом, даже Страх с его низостями, даже Преступление с его вакханалиями. Принимая пантеизм — религию нескольких гениев человечества, как узнать, кто прав? Дикарь, свободно живущий в пустыне, одетый в свою наготу, величественный и неизменно правый в любых своих действиях, слушающий солнце, беседующий с морем? Цивилизованный человек, чьи самые большие утехи идут от лжи, который уродует и торопит природу, чтобы положить ружье на плечо, которому разум понадобился лишь для того, чтобы приблизить час своей смерти и заработать болезни от всех своих удовольствий? Когда лопата чумы, лемех войны или дух пустыни прошелся, все стирая на своем пути, по одному из уголков земного шара, кто оказался сильнее нубийского дикаря или целителя из Фив? Ваши сомнения идут по нисходящей, они охватывают все — и цель, и средства.