Франсуа де Ла Круа: Французская литературная сказка XVII – XVIII вв.

— Я должен ехать. Так сам бог судил!
Знай, для меня весь мир в тебе одной;
Так будь, Аржи, мне верною женой!
Клянись! Скажу как можно откровенней:
Есть повод у меня для подозрений.
Весь этот расфуфыренный народ —
Что делает он у твоих ворот?
Ты скажешь, что никто из них успеха
Не смог достичь? Но муж — всегда помеха.
А если я уеду — что тогда?
Вдруг грянет неожиданно беда?
Дабы не рисковать семейной честью,
Прошу тебя, езжай в мое поместье
Под Мантуей, на берегу реки! [14]
Там будут дни твои приятны и легки.
Беги от суеты, от подношений,
От дьявольских любовных ухищрений!
Подарки! В них все зло! Они — туман,
Скрывающий соблазны и обман!
Ты, коль появятся красавцы-претенденты,
Знай, для чего им лесть и комплименты,
И стань, как статуя, слепой, глухой, немой!
Я все тебе даю: и замок мой,
И драгоценности, и деньги, и владенья,
Без всякого ограниченья.
Доставь себе любые развлеченья,
Но при одном условье: чтобы я
Знал, что любовь хранит жена моя
Лишь для меня; чтоб, возвратясь из Рима,
Уверился, что ты неколебима!
Бедняга муж не знал, что наложил запрет
На то, без чьих услад и развлечений нет!

Супруга поклялась торжественно и с жаром,
Что нечувствительна к мужским коварным чарам,
Что добродетель ей единственно мила
И он найдет жену такою, как была,
Что будет гнать она дарителей жестоко
И честь хранить, аки зеницу ока.

Ансельм уехал. Верная жена,
Обещанное выполняя строго,
Тотчас велела все собрать в дорогу
И отбыла в их загородный дом.

Отъездом сим весьма огорчена,
Толпа поклонников — их было много —
Ей наносить визит отправилась гуртом.
Но… их не приняли. Они ей досаждали,
Сердили, утомляли, раздражали,
Короче — все ей были немилы,
Как ни вздыхали, как ни ублажали,
И малой не снискали похвалы.

Ей не был неприятен лишь один
Золотокудрый, статный паладин,
Мечтательный, печальный и богатый.
Он был красив, и пылок, и влюблен,
Но не смягчил жестокую и он,
Хоть расточал и вздохи, и дукаты.
Однако слез и вздохов бьет родник,
Не иссякая, — он нам дан природой.
Богатство же — продукт иного рода,
И вскоре золотой фонтан поник.
Атис — так звали нашего героя —
Увидел вдруг, что разорен дотла,
Что на любовь надежда умерла,
И был в большом отчаянье, не скрою.
Решил он удалиться и в глуши
Искать забвенья для больной души.
Так, странствуя, он где-то повстречал
Крестьянина, который, всунув палку,
В норе змеиной злобно ковырял.
— Зачем? — спросил Атис. — Тебе не жалко
Живую божью тварь? Пускай она
Живет себе! — Ну, нет! Кому нужна
Такая гадина! Я бью их без пощады! —
Ответил тот. — Оставь ее, не надо! —
Сказал Атис. Он вовсе не питал
К семейству змей такого отвращенья.
Напротив: на гербе его блистал
Змей золотой; змеи изображенье
Его чеканный украшало щит:
От Кадма [15]вел свое происхожденье
Старинный род его — а был он знаменит.

Крестьянина Атис смог все же увести
И жизнь змее спасти.

Уйдя от сохраненной им норы,
Он продолжал свой путь до той поры,
Покуда не набрел на лес дремучий,
Где дуб стоял ветвистый и могучий,
Где птичьи голоса глушила тишина
И речь людская не была слышна.
Там бедность с роскошью в достоинстве сравнялись,
И только волки там под вечер появлялись.

Сначала думал он, что в тихий сей приют
За ним его невзгоды не придут.
Но — нет! Ему ничуть не полегчало.
Страсть в отдалении — увы! — его терзала
Еще мучительней, настойчивей, больней,
Чем в дни, когда он мог хоть повидаться с ней,
С предметом грез своих. Он понял, что не скрыться
От горьких дум и надо возвратиться.
— Атис! — сказал он сам себе. —
Зачем противиться судьбе?
Аржи, конечно, бессердечна,
Бесчувственна, бесчеловечна,
Но дни, когда ее не слышишь ты,
Ужасней, чем безмолвье глухоты;
Ее не видя, ты лишился зренья…
Тебе не вынести подобные мученья!
Ты без своих оков беспомощен и слаб.
Вернись же к ним, несчастный беглый раб! —
И он, стремясь назад, к своей неволе,
Пустился в путь, не сомневаясь боле,
В надежде робкой обрести покой.

Вдруг перед ним в златых лучах заката
Возник дворец, украшенный богато,
Воздвигнутый волшебною рукой.
И нимфа в королевском одеянье
С улыбкой неземной и ясным взглядом —
Виденье из несбыточной мечты,
Прекрасное небесное созданье —
Вдруг, как во сне, с ним оказалась рядом
И молвила: — Достоин счастья ты!
Я так хочу, Атис, а я ведь все могу!
Я — покровительница Мантуи и фея.
Меня зовут Манто. [16]Прими же, не робея,
Мои дары. Я — друг и у тебя в долгу.
Знай, носит Мантуя мое издревле имя,
И камни стен ее веленьями моими
Заложены Давно, в былые времена.
Мне много сотен лет, но, как любая фея,
Я жить могу века, нисколько не старея,
И делать, что хочу. Нам Парка [17]не страшна.
Мы все наделены могуществом огромным.
Приказываем мы различным силам темным,
Но — и страданья нам назначены судьбой
От смертных на земле. И на день, раз в неделю,
Утратив власть свою, — так боги повелели —
Я к людям прихожу, но — становясь змеей. [18]
Ты помнишь, спас змею ты в поле,
Когда мужлана злая воля
От палки гибель ей несла?
С тех пор дала я обещанье
Исполнить все твои желанья.
Да, той змеею я была!
Ты пламенно влюблен. Аржи — жестока.
И одному тебе страданий не избыть.
Но с помощью моей ты сможешь все купить —
Не надо длительного срока —
И бдительность судейских стражей,
И дамы благосклонность даже.
Пойдем же к ней! Швыряй и расточай
Ты драгоценности, как будто невзначай.
Не бойся. В Люциферовой пещере
Им нет конца. Они откроют двери,
Коль ты захочешь, и в ее покой.
Снабжу тебя я спутницей такой,
Которая своей волшебной властью
Аржи заставит загореться страстью.