Анри Труайя - Зеленая записная книжка

— Это похоже на игру в «гуся», — объяснила она ему, смесь домино и монополии. Допустим, что вы купили остров Умоляющий, самый большой из всех, и у вас на обеих костях выпадут шестерки с первого раза…

Больше он не слушал ее. Его гипотеза тихонько рухнула. Неужели Жан де Биз записал результаты игры со своими отпрысками? А может это лишь пачкотня, чтобы сбивать с толку людей? Потрясенный, Марсель Лоближуа присел на скамейку в сквере на набережной Круазет и принялся перелистывать книжку. Он так внимательно рассматривал каждую страничку, что голова его чуть не лопнула. Имена, адреса, строчки из газет с соответствующими датами…Все эти газеты — странное совпадение — были от прошлого марта месяца. Он решил их заказать в одном журнальном киоске. Затем дотащился до пляжа. Целый день он общался с женой и детьми скупыми банальными словами. Но их радости в южных просторах не было предела, поэтому они не обращали внимания на странное поведение отца. Андре подружился с парнями, играющими в пляжный волейбол. Один молодец с мускулистой грудью, представленный как Патрик Мигрекул, ухаживал за Жижи. Симона болтала с соседями под пляжным зонтиком, среди которых доминировал седой месье с животиком и латиноамериканским акцентом. Эта обстановка давала Марселю Лоближуа ощутимую свободу мысли и действия.

На следующий день котировка записной книжки пошла вверх: 20.000франков по последнему выпуску «Франс суар», Марсель Лоближуа заскрипел зубами, но решил держаться до конца. Затем объявлений в газетах не было три дня. Внезапно котировка резко пошла вниз: 15.000франков. Спустя два дня уже 14.000франков. Неужели это начало краха? Поразмыслив, он заключил, что в записной книжке указаны портящиеся продукты. Но может быть это хитрый маневр, предназначенный держателю книжки, чтобы посеять в нем сомнение. Как узнать? Да! Он имеет дело с непростым противником! В этот же день Симона сообщила своему мужу, что их дочь не ночевала дома. Он слушал ее невнимательно. Он, который считал добродетель Жижи самым чистым бриллиантом семьи, не был тронут, узнав о том, что она ее потеряла в объятиях 50-летнего латиноамериканца. Он даже не понял, почему его жена со слезами на глазах и с подрагивающими плечами, заламывая руки, требовала от него воспользоваться своим отцовским авторитетом:

— Это твой долг, Марсель! Только ты сможешь предотвратить, чтобы наш ребенок не пошел по рукам. Этот мужчина ищет только мимолетного удовлетворения. Он женат. Отец семейства. Дедушка, может быть…!

— Она взрослая, — сказал Марсель с досадой.

— Но не морально, ты прекрасно это знаешь! Поговори с ней! Меня она не слушает, но тебя…тебя…

Он разозлился, сказал, что у него и так много забот и не хватало только заниматься еще и любовными похождениями Жижи, что, кстати, в наше время девушка не сцапает себе мужа, если не покажет, на что она способна в постели; что он за свободную любовь, за освобождение угнетенных народов, за отмену таможенных пошлин и контроля рождаемости и, что если ему будут досаждать похождениями своей дочери, то он сядет на ближайший поезд в Париж. Удивленная этой тирадой, что совсем не соответствовало обычным мыслям мужа, Симона с гневом посмотрела на него и прошептала:

— Ты еще пожалеешь, Марсель, ты пожалеешь…!

Немного позже она обратила его внимание, что сын выкрасил волосы и стал носить шелковые рубашки розового цвета, белые чесучевые брюки и золотой браслет.

— Если это его забавляет! — сказал Марсель Лоближуа, отвернув голову.

— Тебе даже не интересно, кто заплатил за эти эсктравагантные вещи? — закричала Симона.

— Он, наверно!

— На 5 франков, которые ты ему выделяешь в день? Нет, Марсель, ты закрываешь глаза, так как тебе это выгодно! Ну, знай, что…

И она поведала ему о странных связях Андре с господами определенного возраста. Он ей не поверил. Тем не менее, наблюдая за сыном в тот же вечер, он убедился, что нет ничего общего между школьным брюнетом-размазней, которого он знал раньше, и скользким загорелым блондинистым подростком, который нагло выдерживал взгляд отца. Однако инстинкт подсказал ему, что нельзя копать глубже эту тайну, если он хочет сохранить свое личное спокойствие. Обреченный к достижению своей цели, он не мог обращать внимания на незначительные бытовые проблемы. Чтобы идти дальше, ему нужно было освободиться от тяжести семейных неурядиц. Его идея-фикс нынче — это записная книжка. Днем и ночью целые листки кружились у него в голове, подхваченные легким бризом. Он знал наизусть все иероглифы. Но конец разгадки становился все печальнее.