Анри Труайя: Зеленая записная книжка

Марсель Лоближуа жил на шестом этаже большого современного дома на бульваре Бертье, построенного в виде подковы с двенадцатью пронумерованными подъездами, выходящими на жалкий двор. Проходя через металлические ворота, он уже придумал план. Ни в коем случае сейчас нельзя говорить Симоне про свою находку. В течение суток он будет жадно наслаждаться своим секретом. Затем он расскажет историю про лотерейный билет, купленный случайно и который он позабыл проверить, не полагаясь на свою звезду. С предосторожностью, он скажет о выигрыше в 2.000 франков. С большей суммой (если бы он назвал настоящую) его жена и дочь, потеряв головы, могли бы сделать непомерные расходы. Впервые в жизни Марсель Лоближуа, садясь в лифт, чувствовал, что он поднимается не только вверх, но и к успеху.

Семья ждала его к обеду. Лица у всех были обычные, и он обрадовался этому потому, что чувствовал себя особенно. Внезапно он их пожалел, на него нахлынула снисходительность богатых. Его жена Симона, апатичная сероватая блондинка, возившаяся на кухне, была похожа на рагу из говядины, которое она готовила. (Но сердце у нее золотое, сама покорность, и семейный очаг охраняет). Его сын Андре, негодник с бледным лицом и бычьими глазами (в 18 лет в восьмом классе!) развалившись в самом лучшем кресле, смотрел комиксы с такой страстью, с которой молодой Бонапарт проглатывал «Социальный контракт» [2] Жан-Жака Руссо «Общественный контракт». . Его дочь Жижи, дылда 21 года (моет головы клиентам в салоне красоты) накрывала на стол с недовольной миной, ее громадная светлая шевелюра тряслась на яйцевидном черепе с каждым ее жестом.

Одуряющий аромат салона красоты окружал ее прекрасной и двусмысленной аурой. Когда целуешь ее, то вдыхаешь все запахи салона. Она подставила папе бархатную щеку и спросила:

— Как прошла прогулка?

— Прекрасно, — ответил он, — У меня волчий аппетит!

Инстинктивно он потрогал свой бумажник судорожным жестом сердечника.

— К столу! — закричала Симона из глубины кухни.

Присаживаясь, Марсель Лоближуа думал, что он счастливый глава благополучной семьи и мысль о том, что если ни завтра, так послезавтра он облагодетельствует этот маленький мирок, добавила ему перца в рагу и крепости в одиннадцатиградусное вино, которым он запивал каждый кусок.

Взрыв радости был таким, каким его предполагал Марсель Лоближуа. Жена посмотрела на него влюбленным взглядом и обласкала «скрытником», он увильнул от вопроса сына, пожелавшего узнать номер лотерейного билета, и отдался ласкам своей дочери, которая сделала матери современную прическу. Жижи постановила, что в связи с появлением средств, категорически отпадает вопрос о проведении июльского отпуска в семейном пансионе, в десяти километрах от Бретонского пляжа, и Лазурный берег становится неизбежной необходимостью. Поддержанная матерью и братом, она ворковала пока Марсель Лоближуа, внешне побежденный, торжествуя втуне, согласился на это сумасшествие. Не отрываясь от стола, они писали в разные гостиницы среднего класса (в тоже время комфортабельные) Канн, Лаванды и Сен-Тропе, чтобы узнать цены. Ответы приходили по почте, снабженные безжалостными цифрами. После изучения проспектов была выбрана маленькая гостиница «Фризели» в Каннах. Приготовления к поездке происходили в атмосфере ликования, женский гардероб нуждался в обновлении, ибо нельзя было ходить в одном и том же на Юге Франции и на Северо-западе. Мужчинам повезло: их купальники годились в любом месте. Даты начала отпусков отца и дочери совпадали, и вся семья села в вечерний поезд 10 июля.

Следующим утром, выйдя на перрон, они почувствовали себя скованными в парижских одеждах. Это была их первая поездка на юг страны. Солнце, тягучий акцент грузчиков, горячая пыль, поднимаемая ветерком, тарахтение мотоциклов, тысячи вилл из папье-маше, скрытые в блеклой зелени; вся эта обстановка выбивает из колеи и очаровывает туристов. Гостиница «Фризели» на маленькой улице за портом была старая, но довольно чистая. Запах чеснока из кухни гулял по всем коридорам. Объявления «Вниманию благородных клиентов» висели даже в туалетах. Комната детей соседствовала с комнатой родителей, и смежная дверь была не заперта. Как только дежурный по этажу покинул их, Симона разобрала чемоданы. Ей не терпелось переодеться в летнюю одежду. Марсель Лоближуа нашел свои шлепанцы, завернутые в газету, и сладострастно надел их. Синие полотняные брюки и рубашка с короткими рукавами придали ему вид средиземноморского рыбака. Ожидая жену и дочь, он сидел на краю кровати и смотрел в окно; стена напротив была голой, пустой, декором являлся только телеграфный столб. Затем он нагнулся и поднял обрывок газеты, в которой лежали его шлепанцы и машинально начал читать. Это был кусок страницы с разными объявлениями. Среди муравейника серых и банальных фраз несколько жирных линий привлекли его внимание: «Нашедшего 22 июня текущего года зеленую записную книжку с 4.000 франков просьба вернуть хозяину по известному ему адресу. Вознаграждение: 10.000 франков». Под воздействием сильного шока Марсель Лоближуа почувствовал, что кровать как будто зашаталась. Он еще раз прочел объявление. Без тени сомнения, Ему предлагают 10.000 франков (1 миллион!), если соизволит вернуть 4.000 франков. Его первой мыслью была благодарность за такое щедрое вознаграждение Прыгнуть в поезд, представиться Жану де Бизу, вернуть ему записную книжку с 4.000 франков и покинуть его с 6.000 франков выгоды — что может быть более заманчивым? Но он спохватился и начал размышлять. Минутку! Может быть это ловушка? Неужели месье Жан де Биз воображает, что обладатель данной находки такой наивный, чтобы вернуть такие деньги в обмен на обещание, серьезность которого ничем не гарантирована? Если он, Марсель Лоближуа, поддастся этому предложению, то найдет в квартире 50 по бульвару Фош не Жана де Биза, а полицейских в гражданском. А эти господа сразу пришьют ему статью: присвоение чужой собственности криминальным способом и посадят за решетку. Воистину, месье Жан де Биз, несмотря на его аристократическое происхождение, был изворотливым человеком. Такие чудаки не заслуживают своего богатства. Если Марсель искал бы оправдания, то они здесь неопровержимо. Он искал дату газеты. От четвертого июля. Уже неделя! Может быть, другие объявления появлялись с тех пор? Он сложил клочок газеты и спрятал в карман. Он так задумался, что сквозь дымку увидел сорокалетнюю туземку с бледной кожей в оранжевых с белым горошком лохмотьях, шаловливо глядевшую на него. Он сделал над собой усилие, чтобы наградить жену комплиментами в связи с ее преображением. Жижи тоже стала полунагой. Что касается Андре, то в шортах, сандалиях и рубашке «поло», он стал моложе на три класса.