Владимир Набоков - Ада, или Эротиада

Стабия — древнеримский город, разрушенный во время извержения вулкана Везувий вместе с Геркуланумом и Помпеями в 79 г. н. э. (коммент. Н.М.)

…веселые садоводы, одетые почему-то в грузинские национальные костюмы, совали в рот малину… «Kurva»… «бульварлент»… — гротескное балетное интермеццо содержит в себе издевку над неудачным переводом знаменитого мандельштамовского стихотворения «Мы живем, под собою не чуя страны…», опубликованным Робертом Лоуэллом в газете «Нью-Йорк ревью оф букс». Последние строки стихотворения — «Что ни казнь у него, то малина, / И широкая грудь осетина» — были переданы Лоуэллом таким вот образом: «After each death, he is like a Georgian tribesman, / putting a raspberry into his mouth»; строки «…а не рискну, / У кого под перчаткой не хватит тепла, / Чтоб объехать всю курву-Москву / (Нет, не спрятаться мне от великой муры…») получили следующий вид: «I am not afraid / who was enough heat behind his gloves to hold the reins, / and ride around Moscow's ribbon of boulevards?». (коммент. Н.М.)

Аардварк (муравьед) — шутливое название старейшего университета США, Гарварда, в котором с 1941 по 1948 г. Набоков работал в качестве сотрудника Музея сравнительной зоологии. (коммент. Н.М.)

Гамалиил — ироничный намек на двадцать девятого президента США Уоррена Гамалиила Хардинга (1865–1923), правление которого (1921–1923) было отмечено неслыханным размахом коррупции в высших структурах государственной власти. (коммент. Н.М.)

близ Лолиты… — одна из первых автоаллюзий, напоминающая читателю название самого известного набоковского романа, принесшего ему мировую известность. (коммент. Н.М.)

Фарабог — земным прототипом демонийского «бога электричества» является английский физик Майкл Фарадей (см. любой учебник по физике для 8-го класса). (коммент. Н.М.)

…все эти медные базарные подделки, весь этот bric-à-Braques — игра слов, содержащая колкий намек на французского художника Жана Брака (Braques) (1882–1963), одного из основоположников кубизма; в то же время это и автореминисценция из романа «Бледный огонь» (см. поэму Джона Шейда, строки 924–926). Кубизм — род живописи, к которому создатель «Ады» относился весьма скептически (в беседе с Аппелем он, в частности, высказал следующее «сильное мнение»: «В кубизме нет того поэтического очарования, которого я требую от искусства» (S.O., р. 167); карикатурна и фигура «шута Ардалиона» — средней руки художника-кубиста из романа «Отчаяние». (коммент. Н.М.)

«Princesse Lointaine» — «Принцесса Греза» (1895), пьеса французского драматурга Эдмона Ростана (1868–1918). (коммент. Н.М.)

Леди Амхерст — вероятно, родственница Сары Амхерст, жены барона Уильяма Питта Амхерста (1773–1857), генерал-губернатора и вице-короля Индии, при котором в Англию из Бирмы были завезены фазаны. (коммент. Н.М.)

«Любовные похождения доктора Мертвого», мистический роман какого-то пастора — перед нами один из многочисленных примеров той необъявленной литературной войны, которую автор «Ады» вел против Б.Л. Пастернака (1890–1960) и его романа «Доктор Живаго» — особенно яростно после того, как «Живаго» потеснил набоковскую «Лолиту» в списках бестселлеров за 1958 г. Неприязненное отношение к творчеству Пастернака характерно уже для «раннего» Набокова (тогда еще писавшего под псевдонимом Сирин). Так, в одной из своих рецензий на лирические сборники двух эмигрантских поэтов (Д. Кобякова и Б. Шаха) В. Сирин — один из самых придирчивых и свирепых рецензентов, которого знала печать первой русской эмиграции, — с первых же строк обрушился не на Кобякова или Шаха, а… на Пастернака: «Есть в России даровитый поэт Пастернак. Стих у него выпуклый, зобастый, таращащий глаза, словно муза его страдает базедовой болезнью. Он без ума от громоздких образов, звучных, но буквальных рифм, рокочущих размеров. Синтаксис у него какой-то развратный — чем-то напоминает он Бенедиктова. <���…> Восхищаться Пастернаком мудрено: плоховато он знает русский язык, неумело выражает свою мысль, и вовсе не глубиной и сложностью самой мысли объясняется непонятность многих его стихов. Не одно его стихотворение вызывает у читателя восклицанье: „Экая, ей Богу, чепуха!“» (Руль. Берлин. 1927. 11 мая). И хотя позже, в частной переписке, Набоков назвал Пастернака — наряду с Ходасевичем — одним из лучших русских поэтов своего времени (SL., р. 37), рассуждая о пастернаковском романе, он был неизменно саркастичен и ядовит: «Любой здравомыслящий русский читатель сразу поймет, что эта книга [ „Доктор Живаго“] — пробольшевистская и исторически фальшивая. <���…> Опуская вопрос о политике, я считаю эту книгу печальным творением, топорным, тривиальным и мелодраматичным, с шаблонными коллизиями, сладострастными юристами, неправдоподобными барышнями и банальными совпадениями» (S.O., р. 206). (коммент. Н.М.)