Владимир Набоков - Смех в темноте [Laughter In The Dark]

— Не бойся, не бойся, — говорила Марго с раздражением. — Я тебя веду. Вот теперь стоп. Сейчас сядем в автомобиль. Подними ногу. Будь чуточку посмелее. В самом деле — прямо как маленький.

Профессор, знаменитый окулист, тщательно исследовал глаза Альбинуса. Судя по тихому елейному его голосу, Альбинус представил его себе старичком с гладковыбритым лицом священника, хотя в действительности он был моложав и носил колючие усы. Он повторил то, что Альбинус по большей части уже знал, — что произошло повреждение глазных нервов как раз там, где они скрещиваются в мозгу. Может быть, сдавление глазных нервов пройдет, а может быть, наступит полная их атрофия — вероятность того или другого исхода непредсказуемо одинакова. Но во всяком случае общее состояние больного таково, что сейчас наиболее важным является совершенный для него покой. Санаторий в горах будет для него идеальным местом.

— А затем, — сказал профессор, — будет видно.

— Будет видно? — повторил Альбинус с меланхолической усмешкой.

Идея санатория не прельщала Марго. Пожилая ирландская чета, с которой они познакомились в гостинице, предложила сдать им небольшой шале на горе чуть выше модного высокогорного курорта. Она посоветовалась с Рексом и (оставив Альбинуса с нанятой сиделкой) отправилась с ним вместе посмотреть на сдаваемый дом. Он оказался весьма симпатичным: двухэтажная дачка с чистыми комнатками и чашечками для святой воды, приделанными ко всем дверям.

Рекс оценил ее расположение — на юру, среди густого ельника, всего в четверти часа ходьбы от деревни и гостиницы. Он наметил себе самую солнечную комнату на втором этаже. Затем в деревне они наняли кухарку. Рекс с ней поговорил очень внушительно.

— Высокое жалованье, которое вам предлагается, — сказал он, — объясняется тем, что вы будете служить у человека, страдающего слепотой на почве душевного расстройства. Я — врач, приставленный к нему, — но, ввиду тяжелого его состояния, он, разумеется, не должен знать, что, кроме его племянницы, живет при нем доктор. Посему, тетушка, если вы прямо или косвенно, хотя бы нежнейшим шепотком упомянете вслух о моем пребывании в доме — например, обратитесь ко мне в то время, как пациент, находясь поблизости, сможет такое услышать, вы будете ответственны перед законом за нарушение образа лечения, установленного врачом, — это карается в Швейцарии довольно, кажется, строго. Вдобавок я не советую вам подходить близко к моему пациенту или вообще вести с ним какие-либо разговоры: на него находят припадки бешенства. Возможно, вам будет интересно узнать, что он уже одну старушку совершенно замял и расквасил ей лицо (очень, кстати, похожую на вас, но не столь привлекательную). Я бы не желал, чтобы это повторилось. А главное — когда станете болтать в деревне, помните, что, если, вследствие разбуженного вами любопытства, к нам станут шляться местные обыватели, мой пациент, при нынешнем его состоянии, может разнести дом, начав с вашей головы. Поняли?

Старуху он так запугал, что она едва не отказалась от чрезвычайно выгодного места и согласилась только тогда, когда Рекс заверил ее, что слепого безумца она видеть не будет, поскольку за ним ухаживает племянница, и что он тих, если его не раздражать. Он также условился с ней, что ни приказчик из мясной лавки, ни уборщица никогда не переступят порога дома. Когда все было устроено, Марго поехала за Альбинусом, а Рекс тем временем въехал в дом. Он перевез весь багаж, определил, кто где будет жить, распорядился вынести ненужные ломкие вещи. Затем он поднялся к себе в комнату и, музыкально посвистывая, стал прибивать кнопками к стене какие-то рисунки пером довольно непристойного свойства.

Около пяти он увидел в бинокль, как подъехал далеко внизу наемный автомобиль, оттуда, в ярко-красном джемпере, выскочила Марго, помогла выйти Альбинусу. Он стоял сгорбившись, был в темных очках и походил на сову. Автомобиль развернулся и скрылся за лесистым поворотом.

Марго взяла своего смиренного, неуклюжего спутника за руку, и он, водя перед собой палкой, двинулся вверх по тропинке. На некоторое время их скрыла еловая хвоя, вот мелькнули опять, опять скрылись и вот наконец появились на площадке сада, где мрачная (но уже, кстати, всей душой преданная Рексу) служанка опасливо вышла к ним навстречу и, стараясь не глядеть на безумца, взяла из руки Марго несессер.

Рекс между тем, свесившись из окна, делал Марго смешные знаки приветствия, прижимая ладонь к груди и деревянно раскидывая руки, — превосходная имитация Петрушки. Все это проделывалось, конечно, совершенно безмолвно, хотя, будь обстоятельства более благоприятными, он способен был бы к тому же великолепно запищать. Марго снизу улыбнулась ему и, под руку с Альбинусом, вошла в дом.