Уильям Моэм - Пятидесятилетняя женщина

— Готов спорить на миллион долларов, что ее доход известен им до последнего цента и они давно подсчитали, сколько это будет в лирах, — фыркнул Хардинг.

— Ты отвратительный старый циник, милый, — сказала она.

Он снова фыркнул.

Вскоре я покинул Флоренцию. Свадьбу отпраздновали у Хардингов, пришла тьма народу поесть и выпить шампанского за их счет. Тито с женой сняли квартиру на Лунгарно, а старый граф вернулся на свою уединенную виллу на холмах. Я еще раз приехал во Флоренцию только через три года, да и то на неделю, и опять остановился у Хардингов. Начав расспрашивать о старых знакомых, я тут же вспомнил про Лауру и ее матушку.

— Миссис Клейтон возвратилась в Сан-Франциско, — ответила Бесси, — а Лаура с Тито живут на вилле у графа. Они очень счастливы.

— Завели детей?

— Нет.

— Выкладывай все, — сказал Чарли.

Бесси наградила мужа красноречивым взглядом.

— Не могу понять, почему вот уже тридцать лет терплю мужчину, который действует мне на нервы, — заявила она. — Они отказались от квартиры на Лунгарно. Лаура очень потратилась на виллу, там не было даже ванной. Провела центральное отопление и купила мебель, чтобы там можно было жить. А тут еще Тито просадил в покер круглую сумму, и бедняжке Лауре пришлось за него платить.

— Он, кажется, где-то служит?

— Одно только слово, что служил, да и этой службе пришел конец.

— Бесси хочет сказать, что его выставили, — ввернул Хардинг.

— Ну, короче говоря, они решили, что жить на вилле будет дешевле, да и Тито, как казалось Лауре, будет держаться подальше от греха. Ей нравится сад, она сделала из него картинку. Тито от нее без ума, старый граф тоже к ней привязался, так что все и в самом деле обернулось к лучшему.

— Возможно, вам будет интересно узнать, что в четверг на прошлой неделе Тито был в клубе, — заметил Хардинг. — Играл как одержимый, уж и не знаю, сколько он там спустил.

— Не может быть, Чарли! Он обещал Лауре больше не играть.

— Когда это игрок держал такое обещание? Все будет, как в прошлый раз. Он прольет слезу, скажет, что любит ее, но это долг чести и если он не достанет денег, то пустит себе пулю в лоб. И Лаура опять за него заплатит.

— У него у бедного нет воли, но это его единственный недостаток. Он не такой, как большинство мужей-итальянцев, не изменяет Лауре и к тому же сама доброта. — Бесси посмотрела на Хардинга с напускной суровостью. — Мне еще предстоит найти безупречного мужа.

— Тогда не тяни, начинай искать поскорее, милая, не то будет поздно, — парировал он с усмешкой.

Я возвратился в Лондон, оставив Хардингов во Флоренции. Мы с Чарли Хардингом плохие корреспонденты, прошло около года, прежде чем он мне написал. Как обычно, он сообщал, чем был занят все это время, упомянул, что съездил в Монтекатини на воды и вместе с Бесси навестил их римских друзей. Писал он и о наших общих знакомых во Флоренции: такой-то недавно приобрел работу Беллини, а такая-то отправилась в Америку подавать на развод. «Полагаю, вы слышали о семействе Сан Пьетри, — писал он дальше. — Нас всех это так потрясло, что мы только о них и говорим. Бежняжка Лаура страшно переживает, а ведь она ждет ребенка. Полиция все время ее допрашивает, от чего ей, понятно, не становится легче. Разумеется, она сейчас живет у нас. Суд над Тито будет в следующем месяце».

Я не имел ни малейшего представления, о чем идет речь, поэтому немедля написал Хардингу. На мою просьбу объяснить, в чем дело, он ответил длинным письмом. Я изложу только голые факты этой жуткой истории, и по возможности кратко. Узнал я о них частью из письма Хардинга, частью из того, что рассказали мне он и Бесси через два года, когда я снова у них гостил.

Граф и Лаура сразу прониклись друг к другу симпатией. Тито радовался, что между ними быстро завязалась сердечная дружба: отцу он был предан так же сильно, как любил жену. Тито нравилось, что граф стал наезжать во Флоренцию чаще, чем раньше. В квартире имелась свободная комната, граф жил в ней по двое-трое суток, когда у них останавливался. Он и Лаура обходили антикварные лавки и по дешевке покупали для виллы старинные вещи. Граф имел подход к продавцам и разбирался в антиквариате. Мало-помалу вилла с ее просторными комнатами и мраморными полами утратила запущенный вид и превратилась в уютное жилище. Лаура увлеклась садоводством, они с графом часами корпели над планами, а затем наблюдали, как рабочие возвращают садам их былое великолепие.

Лаура не переживала, когда из-за денежных проблем Тито им пришлось отказаться от квартиры во Флоренции. К тому времени она была по горло сыта флорентийским обществом и не без удовольствия перебралась в прекрасный дом, принадлежавший предкам Тито. Тому, напротив, нравилась городская жизнь, он маялся, однако жаловаться не мог: ведь урезать расходы понадобилось из-за его собственного безрассудства. Впрочем, у них оставался автомобиль. Тито подолгу гонял по окрестностям, пока его отец и Лаура занимались делами по дому. Если они и знали, что время от времени он наведывается во Флоренцию отвести душу за покером, то закрывали на это глаза. Так миновал год. И тогда у Тито — он и сам не знал почему — зародилось какое-то смутное дурное предчувствие. Ничего определенного, только тревожное ощущение, что Лаура, возможно, с ним не совсем такая, какой была в самом начале. Порой ему казалось, что он начинает раздражать отца. Лаура и граф, судя по всему, находили великое множество тем для беседы, однако у Тито создалось впечатление, что они исключают его из своих разговоров, словно для них он — маленький мальчик, которому положено сидеть смирно и не встревать, пока старшие обсуждают вещи, недоступные его разумению. Он чувствовал, что его присутствие нередко действует им на нервы и им куда свободнее, когда его нет рядом. Он знал отца, знал и о его сомнительной славе по части слабого пола, но проснувшиеся у него подозрения были столь чудовищны, что он их гнал от себя. И все же порой у него падало сердце, когда он перехватывал взгляды, какими они обменивались. Нежная властность в глазах отца, чувственное удовлетворение в глазах Лауры — обменяйся таким взглядом любая другая пара, Тито без колебаний сказал бы, что это любовники. Но он не мог, не желал допускать, что между его отцом и женой может быть нечто подобное. Удержаться от обладания женщиной было для графа свыше его сил, и Лаура, вполне вероятно, ощущала исходящий от него необычный магнетизм, но стыдно было хотя бы на миг предположить, что эти двое, которых он любит, вступили в преступную, чуть ли не кровосмесительную связь. Он был уверен: Лаура считает, что ее чувство не более чем вполне естественная привязанность к свекру молодой, счастливой в замужестве женщины. Тем не менее он подумал, что не мешает положить конец их постоянному общению, и в один прекрасный день предложил ей снова обосноваться во Флоренции. Для Лауры и графа его предложение было как гром среди ясного неба, они об этом не хотели и слышать. Лаура заявила, что истратила на виллу уйму денег и ей не по средствам обустраивать еще один дом, а граф сказал, что было бы глупо перебираться с виллы, которая стараниями Лауры стала такой уютной, в занюханную городскую квартиру. Возник спор, Тито разгорячился. Какую-то Лаурину реплику он перетолковал в том смысле, что она живет на вилле, только чтобы уберечь его от соблазна. Этот намек на его проигрыши за игорным столом вывел Тито из себя.