Йоханнес Йенсен: Лошадник

Случившееся казалось ему сном. Ему не верилось, что он провернул эту сделку, что это он, и никто иной, с холодной миной знатока подошел к хозяину коня и спросил о цене; что это он стоял, зажав трубку в зубах, и разглядывал коня чуть рассеянно, хотя и внимательно, и одновременно с видом человека, которому пальца в рот не клади, в то время как хозяин прогуливал коня перед ним взад и вперед; что это он собственноручно выложил за покупку громадную сумму денег, а потом обмывал ее с продавцом, как видавший виды барышник или могущественный богатей. А случись поблизости кто-либо из его односельчан, это было бы для него неосуществимо.

Но вот теперь все это стало явью, все это святая правда. Он идет домой по обочине дороги, ведя в поводу самого красивого коня, какого только можно было сыскать на ярмарке.

Поминутно оглядывался он назад, на своего коня, и в груди его все ликовало от радости при виде великолепного животного. Правда, вид у коня был какой-то необычный, но мудрено ли это, если Крестен только что купил его и еще не успел к нему привыкнуть? Впрочем, нужды нет! Крестен был уверен, что его не надули, что конь в полном порядке и у него нет никаких известных ему изъянов. Крестен уже мысленно видел его в паре с другим таким же конем, который наверняка будет куплен, видел, как эти лоснящиеся кони добрых кровей бегут бок о бок, запряженные в новехонькую рессорную коляску, которую, само собой, тоже придется купить. Все это появится исподволь, неприметно для чужих глаз; односельчане и не заметят ничего, а у него уже все это будет, и им придется принять это как должное, само собой разумеющееся. Все будет выглядеть так, точно Бакман с молодых ногтей шагал в ногу со временем и знает, что к чему, не хуже всех других в округе.

Помимо страха быть не таким, как другие, Крестена больше всего одолевала боязнь быть застигнутым на введении каких-либо новшеств у себя в доме или в усадьбе. Видно, в основе ее лежало все то же опасение привлечь к себе взоры людей. Для Крестена это был вопрос жизни и смерти. Что поделаешь, он не знал иной действительности, кроме того узкого мирка, в котором жил.

Но теперь он был вне себя от радости. Начало положено. Вот он идет со своим новоприобретенным конем, он справился с этим делом, и теперь у него лишь одна забота — при встрече с односельчанами выглядеть как можно равнодушнее. Немало знакомого люда попадалась ему на пути с ярмарки, и ко всем он обращал свое невозмутимое лицо, на котором и впрямь мудрено было что-либо прочесть.

А между тем душу его жгла одна и та же мысль — обращают ли люди внимание на его красавца коня, любуются ли им?

Многие проезжающие, ясное дело, обращали внимание на его коня и любовались им, однако они ничем не выдавали своего интереса и не пялили глаз на Крестена. А ему только того и надо было. Обрати они на него внимание, окликни его или, еще того хуже, попридержи они около него своих коней — и все пошло бы насмарку. Если учесть, что все крестьяне таковы, и, быть может, не без причины, то мудрено ли, что мы часто встречаем таких замкнутых, чувствительных, как мимоза, крестьян, у которых рот всегда за семью печатями? Поистине, они щадят чувства друг у друга, если уж другие их не щадят.

Между тем для Крестена день выдался на редкость удачный. Весь его путь домой с конем в поводу по проезжему тракту напоминал вылазку в неприятельский лагерь с постоянным риском быть обнаруженным. Но скоро он будет в полной безопасности. Вдали уже показалась колокольня гробёлльской церкви и слева от нее усадьба Бакгор…

И тут ему повстречался Андерс Миккельсен в своем шикарном экипаже, запряженном парой вороных. И он, Андерс Миккельсен, известный на всю округу лошадник и любитель розыгрышей, попридержал своих вороных и закричал с облучка:

— Ты никак коня купил, Крестен?

Крестен почтительно остановился, но не проронил в ответ ни слова, только лицо его слегка вытянулось. Впрочем, на нем по-прежнему ничего нельзя было прочесть.

— Знаю я этого коня! — громко продолжал Миккельсен, беспечно икая. На ярмарке он угостился несколькими чашечками «чая», и теперь в глазах его плясали чертики, а в уголках губ затаилась коварная усмешка.

— Этого коня я уже видел!

И Андерс Миккельсен назвал человека, у которого Крестен купил коня. Крыть было нечем, Андерс Миккельсен зря слов на ветер не бросал.

— На вид конь что надо! — сказал Миккельсен, помахивая кнутом. Затем он натянул вожжи, и когда лошади тронули с места, наклонился и закричал Крестену:

Читать дальше