Ромен Роллан - Четырнадцатое июля

Крики одобрения. Демулен, с развевающимися волосами и сверкающими глазами, вскакивает на стол, с которого сошел Гош.

Демулен. Свобода! Свобода!.. Она парит над нашими головами. Она вовлекает меня в свой священный полет. Пусть она осенит нас своими крылами! Вперед к победе! Рабству приходит конец... Да, оно позади! Восстаньте! Обратим молнию против злодеев, которые вызвали ее! Во дворец! К королю!

Толпа повторяет: «Во дворец!»

Смотрите на меня, притаившиеся шпионы! Это я, Камилл Демулен, призываю Париж к восстанию! Я не боюсь ничего! Что бы ни случилось — живым я не дамся! (Вынимает из-за пазухи пистолет.) Я страшусь только одного — вновь увидеть Францию порабощенной. Но мы этого не допустим. Она будет свободной, как и мы, или умрет вместе с нами. Да, подобно Виргинию, мы скорее убьем ее своими руками, чем позволим тиранам надругаться над ней... Братья! Мы будем свободны! Мы уже свободны! Каменным бастилиям противопоставим твердыню наших сердец, несокрушимую крепость Свободы! Смотрите! Небеса разверзлись, боги за нас. Солнце прорвало облака. Листва каштанов радостно трепещет. О листья, весело шумящие в едином порыве с народом, который пробуждается к новой жизни! Будьте нашей эмблемой, знаком нашего единения, залогом нашей победы! Листья цвета надежды, цвета моря, цвета природы — вечно юной и свободной! (Срывает веточку.) In hoc signo vinces! [3] Сим победиши! ( лат. ) Свобода! Свобода!

Народ. Свобода!

Все проталкиваются к Демулену, обнимают, целуют его.

Конта (украшая волосы листьями) . О юная Свобода! Зеленей в моих волосах и цвети в моем сердце! (Пригоршнями разбрасывает листья вокруг себя.) Друзья, украсьте себя эмблемой лета!

Народ срывает листья, оголяя деревья.

Старуха-торговка. К королю! Это он хорошо сказал! Надо идти к королю! В Версаль, ребята!

Гюлен (показывая на старуху и на Конта) . Вот они и зажглись раньше всех!

Гош. Теперь уж их нипочем не остановишь!

Народ. Все — на Марсово поле!

— Навстречу версальцам! Мы им покажем! Дадим жару!

— Негодяи! Думали тишком задушить народ Парижа!

Старуха. Я с них шкуру спущу! Повыдеру все волосенки этим разбойникам-немцам!

Демулен. Они прогнали нашего Неккера. А мы выгоним их самих! Мы хотим, чтобы Неккер остался. Пусть мир узнает нашу волю.

Народ. Устроим шествие в честь Неккера!

— Его портрет есть у Курциуса в кабинете восковых фигур.

— Пронесем его с почестями по городу!

— Курциус закрыл свою лавочку!

— А мы вышибем двери!

Гоншон (своим людям) . Внимание! Не зевать!

Один из людей Гоншона. Господин Гоншон! Они все растащат!

Гоншон. Оставь их в покое — поступай, как они!

Торговец. Эдак они и к нам заберутся!

Гоншон. Против рожна не попрешь!

Входит в лавку следом за народом и горланит вместе с другими. Сбегаются новые люди; через несколько минут у всех оказываются в руках палки, шпаги, пистолеты, топоры.

Народ. К порядку, товарищи!

— Не допустим самоуправства!

— Эй, карапуз, иди-ка в школу! Нам тут некогда с тобой шутить!

— Нужно, чтобы наше шествие было торжественным и грозным! Пусть тираны поймут, как страшен священный гнев народа!

Атлетического сложения носильщик торжественно выносит из паноптикума бюст Неккера, прижимая его к груди. Все теснятся вокруг него.

— Шапки долой! Вот он, наш защитник, наш отец!

— Накиньте на него креп! Родина в трауре!

Гоншон и его люди тоже выходят из лавки, неся бюст герцога Орлеанского. Держась позади всех, они в подражание остальным принимают возбужденно-сосредоточенный вид. Народ не обращает на них внимания.

Гюлен. Это еще что такое?

Гош. Это покровитель нашего друга Гоншона — гражданин д'Орлеан.

Гюлен. Пойду-ка проломлю ему башку, а заодно и тем, кто его тащит.

Гош (улыбаясь) . Нет, нет, оставь. Пусть покажут себя во всей красе, это не вредно.

Гюлен. А ты его знаешь?

Гош. Орлеанского? Кто знает одного из шайки — знает всех. Порочный мальчишка! Путается под ногами у Свободы в надежде залезть ей под юбку. Ему, видно, хочется, чтобы его смазали по роже. Ну что ж, этого он добьется и без твоей помощи.

Гюлен. А если он надругается над Свободой?

Гош. Этот недоносок? Пусть поостережется, а то как бы она не оттяпала ему башку.