Теодор Шторм - Всадник на белом коне

— Конец! — тихо сказал он и поскакал по направлению к пропасти, где море, разливаясь с чудовищным шумом, затапливало его родную деревню. В последний раз взглянул он на свет своего окна — он показался ему мертвенным. Выпрямившись в седле, Хауке резко пришпорил коня. Скакун взвился на дыбы и чуть не перевернулся, но воля человека возобладала.

— Пошел! — приказал всадник, и конь, повинуясь хозяину, рванулся вперед. — Господи! Возьми меня! Пощади других!

Новый укол шпорами — конь заржал, перекрывая рев урагана и грохот волн, и затем послышался громкий всплеск и приглушенный шум последней борьбы.

Месяц ясно сиял в вышине, но внизу, на плотине, не было ни единой души, только бушевали дикие волны, заливая старый ког. По-прежнему высился варфт, где располагался двор Хауке Хайена и мерцал свет в его окне; да на геесте, где окна домов гасли одно за другим, все еще трепетало пламя на церковной колокольне, искрясь высоко над пенящимися волнами.

Учитель умолк. Я взял свой давно уже наполненный стакан, но помедлил подносить к губам — рука так и осталась лежать на столе.

— Такова история Хауке Хайена, — вновь заговорил мой гостеприимный хозяин, — я постарался передать ее вам во всех подробностях, все, что об этом знаю. Правда, домоправительница нынешнего смотрителя рассказала бы ее иначе; она могла бы добавить, что на отмели Йеверса после наводнения снова можно увидеть белый остов лошади, будто бы вся деревня его видела. Несомненно только одно: Хауке Хайен погиб во время наводнения вместе с женой и ребенком; на церковном кладбище вы не найдете его могилы; мертвые тела вода через пролом унесла в море, и там, постепенно истлев, они слились со стихиями, обретя вечный покой вдали от людей. Но плотина Хауке Хайена стоит и теперь, спустя сотни лет; если вы завтра, по пути в город, не поленитесь проехать полчаса окольной дорогой, она будет как раз под копытами вашего скакуна. Предсказание Йеве Маннерса о благодарности потомков ее строителю, как видите, не сбылось; таковы люди, господин: Сократу они дали яд [68], а Христа распяли!.. В наше время проделать нечто подобное уже мало кто решится, но вот какого-нибудь самовластного правителя или злого, упрямого ханжу объявить святыми, а способного парня, только оттого, что он превосходит всех прочих на голову, превратить в пугало, в привидение — это годится для всех времен!

Заявив так, серьезный маленький рассказчик поднялся из-за стола и прислушался к тому, что творится снаружи.

— Погода, должно быть, переменилась, — предположил он и снял с окна одеяло — в небе ясно сиял месяц. — Взгляните! — предложил он. — Уполномоченные возвращаются, но сейчас они все разойдутся по домам. Возможно, на другом берегу плотина повреждена, но вода спала.

Взглянув в окно — окна дома находились как раз над краем плотины, — я убедился, что учитель прав, и допил-таки свой пунш.

— Спасибо за приятный вечер! — сказал я после этого. — Думаю, теперь можно спать спокойно.

— Да, конечно, — согласился маленький человечек. — От всей души желаю вам доброго сна.

Сойдя вниз, я в коридоре снова встретил смотрителя; он зашел захватить карту.

— Наконец миновало! — с облегчением произнес он. — Но наш учитель вам конечно же все уже разъяснил; он — из числа просветителей [69].

— И производит впечатление вполне разумного человека!

— Да-да, несомненно, но тогда вы не должны верить собственным глазам. И там, на другой стороне, как я и предсказывал, плотина повреждена!

Я пожал плечами.

— Это надо обдумать. Доброй ночи, господин смотритель!

Смотритель засмеялся.

— Доброй ночи!

На следующее утро при золотом свете солнца, поднявшегося над опустошенным дальним берегом, я поехал к городу по плотине Хауке Хайена.

Место действия новеллы «Всадник на белом коне». План реконструирован в 1970 г. К.-Э. Лааге на основании данных, упоминаемых в новелле. Место, где Хауке помешал рабочим прорыть канаву в новой плотине, обозначено цифрой 1; место, где герой помешал рабочим замуровать собачку, — цифрой 2.

«Это случилось в первых числах апреля 1829 года, — начал рассказывать мой друг, — я должен был ехать в Мариенбург по делу исключительной важности; подобно всякому, кто редко путешествует, я охотно отложил бы свою поездку на несколько дней, чтобы дождаться благоприятной погоды, но ввиду особых обстоятельств вынужден был торопиться. В 4 часа пополудни наемная ездовая лошадь уже стояла у двери; я не заставил гнедого долго ждать и тут же вскочил в седло; через несколько минут мой любимый Данциг остался позади.