Ясунари Кавабата - Тысячекрылый журавль

– Нет, не о других.

– Ну, пожалуйста, не надо! Впрочем, я и сама думала, что смогла бы полюбить даже женатого мужчину, – сказала Юкико, сверкнув глазами. – Правда, правда! Но то, о чем можно только мечтать, страшно. И не будем больше об этом, ладно?

– Хорошо. А ночью сегодня я испытал такое необычное чувство. Я думал, не только Юкико сама, но даже аромат ее духов отныне принадлежит мне…

– ?

– И все равно – вы моя мечта. Вечная…

– Ну да, а вдруг скоро разочаруетесь!

– Никогда и ни за что!

Кикудзи сказал это с полной уверенностью, потому что испытывал глубочайшую благодарность к Юкико.

Юкико, кажется, чуточку испугалась, но тут же произнесла с необыкновенной силой:

– И я никогда и ни за что в вас не разочаруюсь! Клянусь!

Однако сколько времени осталось до разочарования Юкико? Часов пять-шесть, не более. И если она даже не разочаруется, а всего-навсего преисполнится сомнением, не наступит ли разочарование для него, Кикудзи? Глубокого, ледяного разочарования в самом себе?..

Кикудзи боялся и всячески оттягивал тот момент, когда надо будет ложиться спать. Но дело было не только в страхе. Ему нравилось беседовать с Юкико. Она держалась гораздо свободнее, чем вчера. Они засиделись допоздна. В ее голосе, в движениях не осталось никакой скованности. Она весело и непринужденно приготовила и разлила чай.

Когда Кикудзи после купания и бритья втирал крем, Юкико подошла и попробовала его крем пальцем.

– Я всегда покупала крем для папы. Но другой…

– Может, мне сменить крем? На такой же, как у твоего отца?

– Нет, пусть будет другой.

И сегодня Юкико, так же как вчера, держала в руках халат и, так же как вчера, поклонилась, направляясь в бассейн. А вернувшись, она сказала:

– Спокойной вам ночи!

Сказала, поклонилась, легонько коснувшись татами кончиками пальцев, и скользнула в свою постель. От ее девичьей чистоты у Кикудзи забилось сердце.

Наступил мрак, глубокий, как морское дно. У Кикудзи дрожали веки, он плотно закрывал глаза и пытался увидеть Фумико. Да, она тогда не сопротивлялась. Сопротивлялась только ее невинность. Сопротивлялась низости, подлости, разврату. И он все равно растоптал невинность Фумико. И после этого осквернить Юкико, такую же чистую и невинную, какой раньше была та, другая?.. Эти мысли отравляли душу, как яд. Что он мог поделать? Юкико, чистейшая, незапятнанная, воскрешала в нем образ Фумико. Может быть, это отчаяние?..

Память плоти – страшная вещь. Он вспомнил Фумико, и сквозь воспоминание о ней пробились другие волны – волны женщины, госпожи Оота. Что это – бесовское проклятие или человеческое естество?.. Ведь госпожа Оота умерла, Фумико исчезла… И если они не питали к нему ненависти, а любили его, почему он теперь трусит, так жалко трусит?..

Некогда Кикудзи горько каялся, побежденный телом госпожи Оота, равнодушный к другим чувствам. А сейчас ему было страшно – может быть, он ни на что больше не способен? Может, все в нем умерло и никогда уже не воскреснет?..

Вдруг Юкико шевельнулась.

– Расскажите что-нибудь, – сказала она.

Кикудзи испугался.

Рука злодея простерлась… Для чего? Чтобы только обнять святую невинность?.. Кикудзи вдруг почувствовал, как горячие слезы обжигают ему веки.

Юкико мягко уткнулась лицом в его грудь и всхлипнула.

Едва сдерживая дрожь в голосе, Кикудзи прошептал:

– Ну что ты?.. Тебе грустно?..

– Нет. – Она покачала головой. – Но… Я так любила Митани-сана, что ничего не могла с собой поделать, а со вчерашнего дня стала любить его еще больше… Потому и заплакала.

Кикудзи взял Юкико за подбородок и приблизил губы к ее губам. Он уже не скрывал своих слез. Воспоминания о госпоже Оота и Фумико мгновенно улетучились.

Почему нельзя провести с невинной женой несколько невинных дней?..

И на третий день на побережье стояла такая же теплынь. И опять Юкико встала первой и одетой поджидала Кикудзи.

Она сообщила ему утренние новости – по словам горничной, вчера в гостиницу прибыли шесть пар молодоженов. Но чайный павильон был почти у самого моря, далеко от главного здания, и сюда голоса не доносились. Бродячий певец-скрипач тоже к ним не заглядывал.

Сегодня море выглядело по-иному: сияющие звездочки не появились на волнах ни утром, ни после полудня. Должно быть, лучи падали не так, как вчера. Звездочек не было, зато появилась маленькая флотилия рыбачьих лодок. Они уходили вдаль, выстроившись цепочкой. Первая, самая большая, тянула остальные на буксире. Замыкала цепь самая маленькая.