Асатаро Миямори - Подвиги самураев. Истории о легендарных японских воинах

Всю эту долгую речь, произнесенную с подкупающей искренностью, поразившей его в самое сердце, Рёкан выслушал с поникшей головой, отведя от стыда глаза в сторону. Горячие слезы стекали по его щекам с загрубевшей кожей; он смахнул их рукавом и заговорил упавшим голосом.

– Каждое произнесенное вами слово било прямо мне в сердце, Кимура-сама, – произнес он. – Ваша доброта переполняет меня раскаянием. Мне глубоко стыдно за себя, и я теперь вижу, каким слепым я был, что не разглядел ваши благородные и бескорыстные побуждения в вашем поведении. О! В искупление всего совершенного мне вполне следует исполнить обряд сеппуку! Но это выглядит противно вашим добрым указаниям: ведь вы ясно указали на то, что наш самурайский долг состоит в том, чтобы жить ради одной цели – отдать жизнь за дело нашего господина, когда это потребуется… Если вы сможете простить меня, мое самое сокровенное желание будет состоять в том, чтобы вы взяли меня к себе своим личным телохранителем. Я понимаю, что не достоин такой чести, но все равно прошу вас не отвергать с порога моей просьбы.

Тронутый и обрадованный успехом своих увещеваний, Сигенари радостно согласился с предложением Рёкана. Получив разрешение от князя Хидеёри, они поклялись друг другу в верности как сюзерен и вассал. Таким манером скандалист, задиристый пьянчуга, каким считался наш тябодзу, стал совсем другим человеком, всей силой своего мощного естества преданным служению своему обожаемому господину.

В год, последовавший сразу за описанными выше событиями, натянутые отношения между соперничавшими родами Тоётоми и Токугава совсем разладились объявлением давно назревавшей войны. Низложенный сёгун Иэясу и сёгун-узурпатор Хидетада с войском численностью 200 тысяч человек осадили замок города Осака, хотя пока еще не отваживались приступать к его штурму. Осажденными войсками, численностью уступавшими врагу, управляли многочисленные, превосходно подготовленные опытные старые воеводы, организовавшие храбрых защитников крепости на достойную ее оборону. В ходе нескольких мелких стычек, случившихся снаружи замка, люди Иэясу попадали в искусно устроенные ловушки и терпели ощутимые поражения. Больше всего они пострадали от применения новой тактики Сигенари, отличавшейся энергичным маневрированием на поле боя и решительными действиями его храброй сотни ратников.

Та осада продолжалась несколько месяцев, и храброму небольшому гарнизону все это время удавалось сдерживать врага. С каждой победой укреплялся боевой дух осажденных бойцов. Проницательный Иэясу не видел реальной возможности для взятия этой цитадели военной силой, и на принуждение гарнизона к капитуляции измором питать надежду казалось занятием глупым. Поэтому следовало уже переходить к политике заключения каким-нибудь путем мирного договора, а также рассчитывать на то, что гордыня и высокомерие противостоящей им группировки приведут ее к логически вытекающему из обстановки краху. Руководствуясь всем вышесказанным, а главное, с большой выдумкой и через посредничество самого императора, как потом обнаружилось, он предложил, нет, почти продиктовал Хидеёри задачу заключения мира. Подавляющее большинство его воевод, в их числе следует отметить начальника главного штаба Санада Юкимура и Сигенари, считали складывавшуюся на текущий момент обстановку вполне благоприятной с точки зрения победы их войск и решительно выступали против такого рокового поступка. Однако печально известная мать Хидеёри красавица Ёдогими, обладавшая огромным влиянием на своего сына, убежденная по этому поводу ее беспутными и неразумными фаворитами, уставшими от ограничений, связанных с осадой, использовала весь свой материнский авторитет для навязывания ему предложенных условий. Кроме того, это предложение, поступившее из высших сфер власти, требовало тщательного учета его в политике. Поэтому у защитников замка практически не оставалось выбора, кроме как принять унизительные условия, заключавшиеся в том, что Хидеёри обязывался уничтожить внешний ров своего замка, то есть продемонстрировать искренность своих мирных намерений, тогда как Иэясу, со своей стороны, предстояло уступить ему провинции Кии и Ямато.

Назначили день формального заключения соглашения; на этот случай послом по особым поручениям назначили Сигенари, а в заместители ему дали Суминосуке Кори.