Герман Гессе - Сказки, легенды, притчи

На другой день, еще до того как Бредли вышел к завтраку, Эгион велел седлать лошадь и ускакал в тот ранний час, когда обезьяны, как всегда по утрам, подняли крик среди сплетавшихся ветвей. И солнце стояло еще не высоко, когда он подъехал к индийскому дому, где впервые повстречал хорошенькую Наису; он спешился и, привязав коня, направился к хижине. У порога сидел голый малыш — сын хозяев — и, смеясь, играл с резвой козочкой, бодавшей его в плечо.

Гость хотел уже свернуть с дороги и войти в дом, и тут навстречу ему, перешагнув через сидящего мальчика, вышла девушка, в которой Эгион сразу узнал Наису. В правой руке она небрежно несла пустой узкогорлый кувшин для воды и прошла мимо Эгиона, не обратив на него никакого внимания, он же в восхищении пошел за него следом. Вскоре нагнав девушку, он обратился к ней со словами приветствия. Тихо ответив, она подняла голову и взглянула своими прекрасными золотисто-карими глазами так холодно, будто не знала Эгиона, когда же он хотел взять ее за руку, испуганно отшатнулась и, ускорив шаг, поспешила дальше. Он дошел за ней до выложенного камнями водоема, где вода из слабого родничка скупой тонкой струйкой бежала по замшелым старым камням; он хотел помочь девушке набрать воды и отнести в дом кувшин, однако она молча оттолкнула его руку и с досадой нахмурилась. Эгиона удивила и обескуражила такая неприступность, он нашарил в кармане приготовленный для Наисы подарок, и все же ему было горько видеть, как она, вдруг забыв о всякой неприступности, схватила протянутую вещицу. Это был маленький ларчик с хорошенькими узорами в виде цветов из эмали и круглым зеркальцем на внутренней стороне крышки. Эгион показал, как открывается крышка, и положил вещицу на ладонь девушки.

— Мне? — спросила она, подняв на него детский взгляд.

— Тебе, — ответил Эгион и, когда она играла вещицей, погладил ее по бархатисто-мягкой руке и по длинным черным волосам.

Поскольку она поблагодарила за подарок и не слишком решительно потянулась к наполненному кувшину, Эгион отважился сказать несколько нежных и ласковых слов, однако девушка, вероятно, не вполне их поняла; подыскивая нужные слова, он растерянно стоял рядом с нею и в эту минуту внезапно почувствовал, что пропасть между ним и девушкой бездонна, и с грустью подумал о том, какая малость связывает его с нею и как много, много времени должно пройти, прежде чем она сможет стать его невестой, его подругой, научится понимать его язык, понимать его самого, разделять его мысли.

Тем временем она медленно пошла назад к хижине, и Эгион тихо пошел рядом с нею. Мальчик, увлекшись игрой и позабыв обо всем, гонялся за козочкой, его дочерна загоревшая спина отливала на солнце бронзовым блеском, раздутый от риса живот казался непомерно большим по сравнению с тоненькими ножками. Англичанин вдруг с легкой неприязнью подумал, что, женившись на Наисе, породнится с маленьким дикарем. Чтобы отвлечься от этой мысли, он обернулся к девушке. Залюбовавшись восхитительно тонким личиком с большими глазами и нежным нетронутым ртом, он невольно подумал, не посчастливится ли ему уже сегодня впервые поцеловать эти губы.

От столь приятных размышлений его пробудило явление, внезапно, словно призрак, представшее его изумленному взору. Из темной хижины вышла, переступила порог и стояла теперь перед Эгионом вторая Наиса — ее двойница, ее зеркальное отражение. Она улыбнулась, поздоровалась с Эгионом и вытащила из складок своей юбки что-то, что она с торжеством подняла над головой, что-то, что ярко блеснуло на солнце и что он мгновенье спустя узнал. Узнал ножнички, подаренные им Наисе, — та же девушка, кому он подарил сегодня ларчик с зеркальцем, в чьи прекрасные глаза глядел, чью руку гладил, была не Наиса, а ее сестра, и теперь, когда обе девушки стояли рядом друг с другом, похожие как две капли воды, Эгион почувствовал себя неслыханно обманутым и впавшим в заблуждение. Две косули не столь схожи меж собой, как схожи были две эти девушки, и, если бы в эту минуту ему пришлось выбрать одну из них, увести и остаться с ней навсегда, он не смог бы сказать, кто из двоих та, кого он любит. Конечно, через минуту-другую он увидел, что подлинная Наиса чуть старше и чуть ниже ростом, чем ее сестра, но любовь, в которой еще минуту назад не было у него и тени сомнения, уже разломилась, распалась на две половинки, как и образ девушки, вдруг претерпевший у него на глазах столь внезапное, столь пугающее раздвоение.