Энтони Троллоп - Смотритель

Герои «Смотрителя» — епископ Грантли, архидьякон Грантли и мистер Хардинг — принадлежат к Высокой церкви. В тридцатых годах XIX века внутри Высокой церкви возникло так называемое Оксфордское движение (оно же трактарианство, оно же пьюзеизм). Его создатели утверждали, что англиканство, православие и католицизм — три ветви одной Кафолической Церкви, и ратовали за возвращение к истокам литургической жизни (в частности, за частое причащение). В «Смотрителе» эти знамения времени присутствуют в виде мелких деталей. Архидьякон Грантли (как и его друг мистер Эйрбин, который появится в «Барчестерских башнях») близок к Оксфордскому движению, мистер Хардинг — приверженец более традиционной школы.

Доход англиканского священника складывался из арендной платы с угодий, специально выделенных для поддержания церкви, и церковного налога (десятины). Различались «большие десятины» (с зерна, сена, леса и т. п.) и «малые (с молока, мяса, шерсти, овощей и т. п.); в описываемое время они выплачивались уже не натурой, а деньгами. Система сложилась в Средние века в католической Англии, а после упразднения монастырей при Генрихе VIII значительно усложнилась: часть больших десятин, которые прежде шли монастырю, стали давать на откуп мирянам (например, Шекспир вложил свои накопления в право получать десятину в окрестностях Стратфорда). Священники делились на ректоров, викариев и просто священников; разница между ними была незначительной с точки зрения канонической и огромной — с экономической. Ректоры получали большую десятину, а викарии — малую; просто священники получали фиксированную плату, зачастую очень небольшую, даже при большом числе обязанностей, как Кроули из «Последней хроники Бастершира». Настоятель из своих доходов нанимал младших священников. Право назначать священника на приход (патронат) могло принадлежать епископу, городскому совету или конкретным мирянам (обычно помещикам).

Во время, описанное в «Смотрителе», эта система стала мишенью яростной критики. Реформаторы требовали перераспределить доходы, запретить одному священнику иметь много приходов, покончить с практикой, когда настоятель целиком перекладывает свои обязанности на младших священников, а сам, например, живёт в Италии, как доктор Визи Стэнхоуп. Частью этой борьбы стало требование светского контроля над финансами церковных благотворительных организаций, в частности, школ и богаделен. Троллоп вполне сознательно выбрал для своего романа эту злободневную тему. Позже он написал в «Автобиографии»: «Я мог изобразить жирного красноносого священника, открыто манкирующего своим долгом, жирующего на деньги бедных и пренебрегающего справедливыми упрёками добродетельной прессы. А мог нарисовать человека столь же доброго и кроткого, как мой смотритель, трудолюбивого и бедного Божьего служителя, которого какой-нибудь «Ежедневный Юпитер» без всяких оснований, из одной лишь личной ненависти клеймит в ядовитых анонимных статьях. Однако моя совесть отвергала оба пути. Я не верил ни в красноносого церковного хищника, ни в газетного убийцу». Итак, он постарался объективно изобразить ситуацию и вникнуть в доводы обеих сторон. Впрочем, читатель сразу увидит, какая из сторон ему ближе. В отличие от ярого реформатора Диккенса (которого довольно зло высмеял в «Смотрителе»), Троллоп — осторожный «либеральный консерватор» и напоминает, что прежде чем ломать вековые устои, стоит задуматься о цене. Говоря словами Оруэлла, «старая несправедливость, на его взгляд, часто не так плоха, как лекарство от неё. Он выстраивает архидьякона Грантли [консерватора] в совершенно одиозного персонажа и прекрасно сознаёт его одиозность, но всё равно предпочитает его Джону Болду [реформатору]». Однако характерно, что носитель нравственной правоты в романе — тихий мистер Хардинг, а не пламенный защитник церковных привилегий Грантли и не столь же пламенный борец с этими привилегиями Болд.

Представляя роман русскому читателю, необходимо упомянуть одну его особенность, которую невозможно сохранить в переводе: все герои носят говорящие фамилии. Приём этот к тому времени был устаревшим — писатели второй половины XIX века не выводили в своих романах Милонов и Стародумов. Вот шутливая попытка представить героев, какими они могли бы стать в гипотетическом переводе русского современника Троллопа:

Действующие лица:

Величаевскiй, соборный протоiерей

Ѳеофилъ Величаевскiй, архидъяконъ, его сынъ

Читать дальше