Кришан Чандар: Землевладелец

– А как же будешь отдавать долг?

– Отдам, хозяин. Много горя мне принесла очистка участка. Теперь же эта земля даст хороший урожай. В три-четыре урожая я расплачусь с вами, отдам все до последней пайсы.

– Ладно, я скажу управляющему, – на лице Шиванарайн Сингха заиграла улыбка. – Приложи палец в книге и возьмешь быков и семена.

Раму упал к ногам тхакура в знак благодарности. Сегодня он окончательно поверил, что сердце Шиванарайн Сингха стало другим. Разве это тот жестокий помещик, которого еще так недавно боялись все жители деревни? Ведь теперь он такой любезный и щедрый…

И теперь Раму казалось, что бог стал, наконец, милостив к нему. Высоко поднялись и пшеница и ячмень. Все обещало богатый урожай. Даже крестьяне из соседней деревни Сангруни приходили взглянуть на посевы Раму, хотя через их деревню в течение всего года текла река, а поле Раму лежало намного выше долины Джамны, приносившей воды всего лишь шесть месяцев в году.

Урожай был такой великолепный, что все деревенские заминдары, мелкие и крупные, начали завидовать счастью Раму. А во время уборки участок Раму был самым оживленным. И его старый приятель Кальва, и Дасия, и Дукхна, и Бхаджна – все были здесь. Пришли помочь и их жены. Рядом с Дасией работали жена Пхагвании, жена Бхукхана, жена Рам Бхаджны, жена Кальвы, пришли даже две подруги покойной жены Раму. Дружно и весело они убирали урожай.

– Самое малое, мы соберем тридцать манов пшеницы, – говорил Раму.

– А кхисари [6]будет никак не меньше пятнадцати манов, – отозвался Дукхна.

Пхагвания разогнул поясницу и выпрямился. Случайно его взгляд упал на дом тхакура, и он увидел отъезжавшую от дома группу всадников. Несколько минут он пристально вглядывался.

– Сюда едет тхакур вместе со своими приказчиками, – обернулся он к Раму.

– Э, теперь урожай богатый, бояться нечего, – беззаботно отозвался Раму.

Немного спустя подъехал Шиванарайн Сингх вместе с управляющим и приказчиками. Женщины прекратили петь, батраки, оставив работу, подошли к хижине Раму. Шиванарайн Сингх спешился перед хижиной. Крестьяне заметили, что с ним приехали не только его приказчики, но и три самых отъявленных в деревне хулигана: Пучва, Харигва и Махабула. Батраки кланялись тхакуру, но присутствие хулиганов внушало им страх.

Шиванарайн Сингх кивнул хулиганам в сторону Раму:

– Схватите его.

Тхакур повернулся к управляющему:

– Взгляни в книгу, сколько он должен.

Управляющий раскрыл долговую книгу:

– На сегодня его долг вместе с процентами составляет семьсот пятьдесят рупий девять анн и шесть паи.

– Столько, Раму? – заорал Шиванарайн Сингх.

– Вероятно, столько, хозяин.

– Так всыпь ему десять ударов, – крикнул Махабуле Шиванарайн Сингх.

На голову Раму посыпались удары.

– Ну как, Раму, – спросил ткахур после десятого удара, – когда заплатишь мне этот долг?

Раму молчал.

– Не хочешь отвечать? – вскипел Шиванарайн Сингх. – Всыпьте ему еще двадцать ударов.

И снова на голову Раму посыпались удары.

– Заберите его урожай, – приказал тхакур, – весь урожай.

– Нет, нет, господин, – закричала Дасия и, подбежав к тхакуру, сложила перед грудью руки: – Пожалейте нас, хозяин.

На губах Шиванарайн Сингха мелькнула улыбка.

– Заберите и ее, – кивнул он Харигве и Махабуле.

Они схватили Дасию. Остальные женщины бросились бежать к своим домам.

Дасия боролась с хулиганами, пытаясь освободиться. Тхакур смеялся:

– Махабула, что ты смотришь? Бери ее, я даю тебе эту девушку в награду. Ведь я же подарил Раму землю, так почему же теперь не взять у него дочь?

Махабула потащил девушку. Схватив мотыги, Раму, Кальва и Пхагвания бросились за ним вдогонку. Но приказчиков тхакура было больше. Они схватили крестьян, избили, подожгли хижину Раму, забрали весь собранный урожай и оставили своих людей сторожить еще не сжатую пшеницу.

Лицо Раму было окровавлено, но он не плакал. Все было отнято, но глаза Раму были сухие. Раму слышал крики Дасии, но не уронил ни одной слезинки. Перед ним догорала его хижина, а там оставалась дарственная на землю. На его поле был урожай. Иногда здесь, перед хижиной, пела его девочка. Но теперь эта земля уже не принадлежит ему, дочь тоже не его, урожай забрали чужие. Но Раму не плакал. Он понял, что слезы здесь бесполезны. Разве они чему-нибудь помогут? Ведь слезы не кинжал, который можно было бы вонзить в грудь Шиванарайн Сингху, они не щит, который мог бы защитить его девочку от позора, они не огонь, который мог бы охватить погребальный костер мучителя. Так к чему же плакать? Зачем проливать слезы? Кто поймет всю их глубину? Никто. Так какая же польза от слез?