Йордан Йовков: Старопланинские легенды

— Ребята! — кричит он диким, хриплым голосом. — Сюда! Сюда! Я их… сейчас!.. Сейчас я их!

Он бежит вперед, выкрикивая что-то несвязное, но уже больше не оборачивается. Солдаты бегут вслед за ним с перекошенными от страха и страдания лицами. Чуть в сторонке, весь съежившись, бежит и Димитр.

Стоил уже спустился вниз. Он пристально озирается по сторонам, выискивая дорогу поудобней, прикидывая, где безопаснее всего. Снаряды все еще ложатся поблизости, со свистом проносятся пули. Варенов, бледный, с закрытыми глазами, безжизненно повис у него на руках. Но Стоил слышит затрудненное, прерывистое его дыхание и почти беззвучные стоны. Стоил и сам ранен. Тонкая струйка крови выбегает из-под волос на лоб и стекает по лицу. А в том месте, где приник к нему Варенов, одежда Стоила вся пропитана кровью.

Стоил сейчас на том месте, которое раньше занимала их рота. Он проходит мимо цветущего куста шиповника. Теперь здесь никого нет. Неподалеку лежат тела убитых солдат из пулеметной роты и лошадей. Лежат в тех самых позах, в каких он видел их здесь раньше.

Снаряды рвутся все чаще и ближе. Стоил оглядывается в поисках какого-нибудь укрытия. Но, взглянув на Варенова, решает, что тот может потерять много крови, а это еще опасней. Далеко впереди, за скалами, мелькают и скрываются силуэты солдат. Стоил останавливается, смотрит в ту сторону и кричит:

— Санитары! Эй, есть там санитары?!

Никто не отвечает. Он трогается дальше, но тут разрывы становятся особенно частыми. Теперь всюду одинаково опасно. Поблизости Стоил увидел высокие скалы. Он повернул и двинулся туда. Вдруг белые облачка повисли как раз над ним. И, прежде чем рассеялся дым, прежде чем послышался взрыв, Стоил медленно и тяжело упал, как подкошенный. Он падает сперва на колени, потом валится навзничь. Варенов остается на его груди, так же, как лежал он, когда Стоил нес его на руках.

Неподалеку от двух трупов цветет шиповник. Со стороны холма доносится беспорядочный шум боя. Но здесь солнце светит словно ярче, и вокруг стоит какая-то глубокая, сосредоточенная тишина. Пчела летает над розовыми цветами шиповника и жужжит, описывая маленькие трепетные круги.

В начале апреля по всем многочисленным лагерям, раскинутым за линией фронта, быстро разнесся слух, что заключено перемирие. Похоже было на то, что на этот раз война действительно кончится. Поначалу солдаты встретили эту новость спокойно, даже равнодушно. Они знали, что теперь их уже не обманывают, но не спешили открыто и шумно выражать свою радость. Они еще таили правду в себе, как больные, только что перенесшие тяжелую болезнь, избегают говорить о своем выздоровлении, опасаясь, как бы болезнь не вернулась снова.

Прошло два-три дня. Наконец радость охватила всех широко и вольно. Каждый день по полю во всех направлениях двигались повозки — даже там, куда ездить еще недавно считалось опасным и рискованным. Солдаты поодиночке, по двое, а то и целыми группами слонялись из одного лагеря в другой. Большинство устремлялось в Силиврию. Каждому хотелось съездить в город купить что-нибудь либо же просто погулять на свободе, не подвергаясь опасности. Те, что приезжали с фронта, рассказывали чудеса: у Кара-Су играет музыка, а наши и турецкие солдаты вместе танцуют хоро.

В один из таких дней Делчо и Димитр отправились туда, где раньше были позиции. Шли они прямо через поле, не разбирая дороги. Делчо спешился и вел коня в поводу. Сегодня он наконец собрался навестить земляков. Когда начались бои, он потерял их из виду, слыхал только, что полк их где-то впереди, но ничего больше О них не знал. По дороге он совершенно случайно встретил Димитра, и теперь Делчо узнал все.

Димитр изо всех сил старался как-то утешить Делчо. Делал он это неумело, но искренне, от души. Путаясь, бессвязно, сопровождая свой рассказ множеством восклицаний и жестов, Димитр подробно рассказал ему о сражении, о Стоиле и Варенове, о подвиге Николы; рассказал, как провели они с Стоилом последний вечер, как он выглядел и что говорил. Он припомнил какой-то сон Стоила и теперь решительно уверял, что это было не что иное, как предзнаменование. И когда он, вот уже в третий или четвертый раз, принялся рассказывать, как вместе с Николой и Илией они видели Стоила, который нес на руках Варенова, морщины на лице его стали еще гуще, голос сорвался, он умолк и отвернулся.

Димитр и Делчо взбираются на вершину холма. Неожиданно совсем рядом возникает село, в котором стоит полк. Село небольшое, в нем много тополей и кипарисов. И среди этих недвижных, могучих деревьев, тяжелых и мрачных, самые обыденные мазанки приобретают ослепительную белизну и изящество линий старинных мраморных построек. За селом, словно гигантские хороводы грибов, белеют средь поля палатки. Солдаты бродят повсюду. Множество лошадей, привязанных к длинным коновязям, блестят мокрыми боками на солнце, фыркают от жары и размахивают хвостами. Неподалеку стоят друг подле друга пушки, зарядные ящики, телеги, кузницы, высятся горы амуниции. И этот разнообразный и сложный организм, состоящий из людей, животных и металла, походит на гигантскую гидру, покрытую жесткой, гремящей чешуей; запыленная, еще забрызганная кровью, усталая и беспокойная, она словно прилегла на миг отдохнуть. Лик войны все так же зловещ и суров, даже сейчас — в бездействии.