Владимир Набоков - Бледный огонь

Строки 841–872: Двумя путями сочинения

В сущности, тремя, если засчитать наиважнейший метод, когда поэт полагается на вспышку и звучание подсознательного мира и его немого приказа (строка 871). >>>

Строка 873: Мое лучшее время

Меж тем как мой дорогой друг начинал этой строкой стопку карточек за двадцатое июля (от карточки семьдесят первой до семьдесят шестой, кончая строкой 948), Градус в аэропорту Орли всходил на борт реактивного самолета, закреплял ремень сиденья, читал газету, поднимался, парил, осквернял небеса. >>>

Строки 887–888: Так как мой биограф может оказаться слишком степенным или знать слишком мало

Слишком степенным? Слишком мало знающим? Если бы мой бедный друг мог предвидеть, кто это будет, он был бы избавлен от таких догадок. Фактически, я имел удовольствие и честь быть свидетелем сцены (одним мартовским утром), описываемой им в последующих строчках. Я ехал в Вашингтон и перед самым отъездом вспомнил, как он говорил, что хотел бы получить через меня какую-то справку из Библиотеки Конгресса. Я слышу так ясно мысленным ухом холодный голос Сибиллы, говорящей: «Но Джон не может вас принять, он в ванне», и хриплый рык Джона из ванной: «Впусти его, Сибилла, он меня не изнасилует!» Но ни он, ни я не могли вспомнить, что это была за справка. >>>

Строка 894: Король.

Фотография короля нередко появлялась в Америке в первые месяцы земблянской революции. На кампусе время от времени какой-нибудь проныра с хорошей памятью или одна из клубных дам, которые всегда увивались за Шейдом и его эксцентричным другом, спрашивали меня с принятой в таких случаях бессмысленной значительностью, говорил ли мне кто-нибудь, как я похож на этого несчастного монарха. Я парировал фразой, вроде «все китайцы похожи друг на друга», и менял разговор. Но однажды в преподавательском клубе, где я расположился, окруженный коллегами, мне случилось подвергнуться особенно неловкому нападению. Гастролер-преподаватель немецкой литературы из Оксфорда все восклицал, и вслух и себе под нос, что сходство «абсолютно неслыханное», и, когда я небрежно заметил, что все бородатые земблянцы похожи друг на друга и что, в сущности, название «Зембля» это не искаженное русское слово «земля», а происходит от Semblerland, т. е. страна отражений или «схожих», мой мучитель сказал: «Это-то так, но король Карл не носил бороды, и тем не менее это в точности его лицо! Я имел (добавил он) честь сидеть в нескольких ярдах от королевской ложи на спортивном фестивале в Онхаве, который я посетил с моей женой — она шведка — в 1956 году. У нас дома есть его фотография, а ее сестра очень хорошо знакома с матерью одного, из его пажей, интересной женщиной. Разве вы не видите (чуть ли не дергая Шейда за лацкан) поразительного сходства в чертах — верхней части лица и глаз, да, глаз и переносицы?»

«Нет, сударь, — сказал Шейд, меняя закинутую ногу и слегка перекатываясь в кресле, как обычно бывало, когда он готовил какое-нибудь изречение, — нет ровно никакого сходства. Я видел короля в кинорепортаже, и нет никакого сходства. Сходство — это тень различия. Разные люди усматривают разное сходство и одинаковые различия».

Добряк Неточка, казавшийся странно смущенным во время этого разговора, заметил кротким тоном, как грустно думать, что такой «симпатичный правитель», вероятно, погиб в тюрьме.

Тут вмешался профессор физики. Он был из так называемых «розовых» и верил во все, во что верят так называемые «розовые» (Прогрессивное Образование, Безупречная Честность всякого шпионящего для России, Радиоактивные Осадки исключительно от бомб американского производства, существование в недалеком прошлом Эры Маккарти, Советские Достижения, включая «Доктора Живаго», и т. д.). «Ваше сожаление необоснованно, — сказал он. — Этот жалкий правитель, как известно, бежал, переодетый монахиней; но что бы с ним ни случилось или случится, не может интересовать земблянский народ. История его изобличила, и это его эпитафия».

Шейд: «Это правда, сударь. В должный срок история всякого изобличит. Может быть, король умер, а может быть, так же жив, как вы или Кинбот, но будем считаться с фактами. Я знаю с его слов (указывая на меня), что эти широко распространенные рассказы насчет монахини — вульгарная проэкстремистская выдумка. Экстремисты и их друзья выдумали много чепухи, чтобы скрыть свой конфуз; правда — это то, что король вышел из дворца, пересек горы и покинул страну, не в черном облачении бледной старой девственницы, а одетый атлетом, в красную шерсть».