Жюль Верн: Вокруг света за восемьдесят дней

Шестнадцатого декабря исполнилось семьдесят пять дней с момента отъезда из Лондона. В общем, «Генриетта» пока что не сильно опаздывала, и особенно тревожиться не приходилось. Самая трудная часть пути была позади, и оставалось пройти еще немного больше половины всего расстояния. Летом можно было бы поручиться за успех, но зимой все зависело от капризов погоды. Паспарту не высказывал своего мнения. В глубине души он надеялся, что если ветер не захочет служить, то можно рассчитывать на пар.

В этот самый день механик вышел на палубу, разыскал мистера Фогга и о чем-то горячо беседовал с ним.

Неизвестно почему – вероятно, в силу предчувствия, – Паспарту охватило смутное беспокойство. Он охотно отдал бы одно ухо, чтобы услышать другим, что говорилось на мостике. Все же ему удалось разобрать несколько слов, и среди них – вопрос мистера Фогга:

– Вы уверены в том, что говорите?

– Уверен, сударь, – ответил механик. – Не забывайте, что с самого выхода в море все котлы в действии: на путь от Нью-Йорка до Бордо под малыми парами запасов угля хватило бы, но для перехода на всех парах от Нью-Йорка до Ливерпуля его не хватит.

– Я подумаю, – ответил мистер Фогг.

Паспарту понял все. Его охватило смертельное беспокойство. Уголь приходил к концу!

«Ну, – подумал он, – если мой хозяин справится и с этим, то он просто великий человек!»

Столкнувшись с Фиксом, он не мог удержаться, чтобы не посвятить его в положение дел.

– Так вы воображаете, – процедил сквозь зубы сыщик, – что мы идем в Ливерпуль?!

– Черт возьми! Куда же еще!

– Глупец! – процедил полицейский инспектор и отошел, пожимая плечами.

Паспарту собирался тотчас же хорошенько отплатить за эту характеристику, понимая, впрочем, чем она была вызвана. Но, подумав, что бедный Фикс, вероятно, очень огорчен своей неудачей, что самолюбие его сильно задето этой бессмысленной кругосветной гонкой по ложному следу, Паспарту решил простить обиду.

На что же, однако, рассчитывал Филеас Фогг? Трудно было догадаться. Но, как видно, этот флегматичный джентльмен принял какое-то решение, ибо в тот же вечер он позвал механика и сказал ему:

– Поддерживайте огонь и идите на всех парах до полного истощения запасов топлива.

Через несколько минут из труб «Генриетты» повалили густые клубы дыма.

Судно шло на всех парах, но через два дня, восемнадцатого числа, механик, как он и предупреждал, объявил, что угля осталось меньше чем на один день.

– Не убавлять огня! – приказал мистер Фогг. – Наоборот, увеличить давление пара.

В тот же день, около полудня, определив широту и долготу судна, мистер Фогг подозвал Паспарту и велел ему привести капитана Спиди. Честный малый выслушал это приказание с таким видом, словно ему поручили спустить с цепи тигра, и, спускаясь с мостика, пробормотал:

– Ну и взбесится же он!

Действительно, через несколько минут в вихре криков и проклятий в рубку влетела бомба. Этой бомбой был капитан Спиди. Бомба явно готова была взорваться.

– Где мы?! – первым делом закричал капитан, задыхаясь от ярости. Можно было опасаться, что достойного капитана тут же хватит апоплексический удар. – Где мы?! – повторил он, весь багровый от гнева.

– В семистах семидесяти милях от Ливерпуля, – ответил мистер Фогг с невозмутимым спокойствием.

– Пират! – прохрипел Эндрю Спиди.

– Я приказал позвать вас, сударь…

– Морской разбойник!

– …чтобы просить вас продать мне ваш корабль, – продолжал Филеас Фогг.

– Нет! Тысяча чертей, нет!

– Дело в том, что я буду вынужден сжечь его.

– Сжечь мой корабль?!

– Да, по крайней мере деревянные части, ибо у нас не хватает топлива.

– Сжечь мой корабль! – завопил капитан Спиди, потеряв способность к членораздельной речи. – Корабль, который стоит пятьдесят тысяч долларов!

– Вот вам шестьдесят тысяч, – ответил Филеас, протягивая капитану пачку банковых билетов.

Это произвело магическое действие на Эндрю Спиди. Ни один американец не может равнодушно видеть шестьдесят тысяч долларов. Капитан в одно мгновение забыл свой гнев, свое заточение и всю ненависть, которую он питал к Филеасу Фоггу. Судну было уже двадцать лет. Так что подобную сделку надо было считать находкой!.. Бомба уже не могла разорваться – Филеас Фогг вырвал из нее фитиль.

– А железный корпус пусть останется мне… – сказал капитан, значительно более мягким тоном.

– Да, и корпус, и машина. Согласны?

– Согласен.

И Эндрю Спиди вырвал пачку банкнот из рук Филеаса Фогга, пересчитал их и засунул в карман.