Исаак Башевис-Зингер - Люблинский штукарь

И отрицательно мотнула головой, что было похоже и на решительное несогласие, и на нервный тик.

— Я деньги достану.

— Как? Ограбишь банк?

Вошла Галина.

— Ой, дядечка Яша!

Эмилия свела брови.

— Сколько раз было сказано, что полагается стучать! Тебе уже не три года.

— Раз я помешала, я пойду.

— Ты не помешала, — сказал Яша. — У тебя красивое платье!

— Что уж красивого? Я из него выросла. Но оно белое, а белый цвет я люблю. Мне хочется, чтоб наш дом в Италии тоже был белый. Разве нельзя, чтобы крыша была белая? Это же замечательно — дом с белой крышей!

— И чтобы трубочист был белый? — спросил Яша.

— А почему нет? Сажу тоже можно покрасить. Я читала, что, когда выбирают папу, из трубы в Ватикане идет белый дым. Раз дым бывает белый, почему сажа не может?

— Хорошо-хорошо! Всё сделают по-твоему! А пока ступай к себе. Мы говорим о делах, — сказала Эмилия.

— О каких же? Не смотри так сердито, мама, я ухожу. Я собиралась только попить. Но пока я не ушла, мне хочется сказать, что вы, дядечка Яша, по-моему, в плохом настроении. Что случилось?

— В простокваше лодка утопилась!

— Что? Какое смешное выражение!

— Это еврейская поговорка.

— Вот бы знать еврейский! До чего же охота знать все языки: китайский, татарский, турецкий. Говорят, у животных тоже свои языки. Я один раз проходила мимо Гжибовской площади. Евреи так смешно выглядели в своих длинных капотах и с черными бородами. Что это такое — еврей?

— Кому сказано, ступай к себе! — Эмилия повысила голос.

Галина повернулась уходить, но постучали в дверь. На пороге стояла Ядвига.

— Какой-то человек желает говорить с пани.

— Кто такой? Что ему надо?

— Не знаю.

— Почему ты не спросила фамилию?

— Он не пожелал себя назвать. С почты, кажется, или что-то вроде…

— Какая-то чепуха, наверно. Секундочку, пойду погляжу.

Эмилия вышла в прихожую.

— Кто бы это мог быть? — забеспокоилась Галина. — Может, это из-за книги, которую я брала в школьной библиотеке и потеряла? Вообще-то я ее не потеряла, просто она упала в канаву, и мне противно было доставать. Я боялась принести ее домой, потому что, если бы мама увидела книжку в таком виде, она бы накричала на меня. Она хорошая, но очень сердитая… И в последнее время какая-то странная. По ночам не спит, а когда не спит она, мне тоже не спится. Я прихожу к ней в постель, мы сидим и разговариваем, словно две потерянные души… Иногда она садится к столику, кладет на него руки и ждет, чтобы столик сообщил ей будущее. Она бывает очень смешная, но я ее ужасно люблю. А ночью она добрая. Мне иногда хочется, чтобы всегда было «ночью» и вы, дядечка Яша, тоже были с нами и чтобы мы втроем проводили время. А может, вы меня сейчас загипнотизируете? До чего охота загипнотизироваться.

— Зачем?

— Так просто! Жизнь такая скучная…

— Твоя мама против, а я не стану делать ничего такого, против чего она возражает.

— Но пока ее нету!

— Это делается не быстро. Да ты уже загипнотизирована.

— Как это?

— Ты должна меня любить. Ты всегда будешь меня любить. Ты меня никогда не забудешь.

— Это правда. Никогда! Мне ужасно хочется говорить глупости. Можно я буду говорить глупости? Пока мама не вернулась…

— Говори конечно.

— Почему все не такие, как вы, дядечка Яша? Все надутые, важные, а вы добрый. Я люблю маму, ужасно люблю, но иногда терпеть ее не могу. Когда у нее плохое настроение, она все вымещает на мне. «Здесь не ходи! Тут не крутись!» Один раз я нечаянно уронила вазон, так она не разговаривала со мной целый день. Ночью мне приснилось, что по нашей квартире ездит омнибус с лошадьми, кондуктором и пассажирами. Я страшно удивлялась: зачем это омнибусу ездить по квартире? Куда направляются пассажиры и как он проехал в дверь? А он катит себе, делает остановки, а я думаю: «Если придет мама и такое увидит, она устроит ужасный скандал!» Вот какой дурацкий сон, смех прямо! А я получаюсь виновата… Вы, дядечка Яша, тоже мне снитесь, но, раз вы тоже противный и не хотите меня загипнотизировать, я вам ничего не расскажу.

— Не расскажешь?

— Не расскажу. Мои сны или смешные, или полоумные. Подумаете еще, что я ненормальная. Может, я и вправду ненормальная. Мне в голову приходят такие мысли, что просто ужас. Я хочу их прогнать и не могу.

— Что же тебе приходит в голову?

— Этого рассказывать нельзя.

— Мне можно. Я же тебя люблю.

— Вы только так говорите. А на самом деле вы мне враг. Или, может быть, вы — черт, который прикинулся человеком? Вдруг у вас рога и хвост?