Разипурам Нарайан - Мой дядя

— Нет, не могу. Мне нужно поспеть в храм. — И печально задумался над своим нерушимым расписанием: молитвы — размышления — еда — сон.

— Сейчас пять часов. Работа ваша займет два часа — клей должен высохнуть. На это нужно время. Но прежде чем я возьмусь за ваш заказ, вон видите, рядом с вами человек, сегодня череп у него блестит, а когда-то была шевелюра, что твоя циновка из кокосового волокна. — Он кивнул в сторону лысого мужчины, все еще дожидавшегося ответа для попечителя, и продолжал на тему о лысых: — Как-то утром, лет десять назад, когда он заказывал мне рамку для портрета Брахмы-создателя, я заметил у него на макушке плешь. Хорошо, что человек не знает, как выглядит его макушка, а я ему ни слова не сказал, чтобы не загрустил и не раздумал жениться. Причины, почему люди лысеют, никому не ведомы, это как жизнь и смерть. Бог дал волосы, бог и взял — значит, в другом месте понадобились, только и всего.

Каждое слово этой речи доставляло лысому великое удовольствие, а выслушав ее, он добавил от себя:

— Притом не забудьте, я экономлю на помаде, — и нагнул голову, чтобы все могли обозреть его блестящую макушку. Я покатился со смеху, Джайрадж из вежливости тоже посмеялся, а на дядином лице появилась снисходительная улыбка. Атмосфера разрядилась, и лысый, пользуясь этим, заикнулся о деле, которое привело его сюда.

— Попечитель… — начал он, но Джайрадж перебил его:

— Ох уж эти мне попечители, школьный попечитель, храмовый попечитель, больничный попечитель, не люблю я их, какие бы ни были, так что хватит о них толковать, надоело.

Лысый вскочил, подбежал к двери, сунул голову внутрь и взмолился:

— Прошу вас, прошу, не дайте мне уйти с пустыми руками. Он рассердится, подумает, что я где-нибудь околачивался без дела.

Тут лицо Джайраджа выразило озабоченность, и он сказал:

— Так-таки подумает? Ну ладно, получит он свое фото, хоть бы мне сегодня вовсе не пришлось спать. Забудем про сон и отдых, пока попечитель не будет ублаготворен. Точка. — И он обратился к дяде: — А вы — сразу после попечителя, хоть бы мне пришлось просидеть всю ночь.

— Всю ночь? — переспросил дядя. — Но мне скоро нужно идти.

— А кто вам мешает? Пожалуйста, идите. Мои планы и мое обещание остаются в силе. Доверьтесь мне. Вам непременно хочется повесить на стенку этот групповой портрет нынче вечером; возможно, это самый благоприятный день в вашем календаре. Ну что ж, каждому свое, нынче вечером будет готово. Обычно я беру за этот формат три рупии. Как, доктор, вы не считаете, что это слишком дорого?

Меня поразило, что он опять назвал моего дядю доктором. А дядя подумал и сказал смиренно:

— Сама карточка и то стоила всего две рупии.

— В таком случае взываю к вашему чувству справедливости. Неужели вам кажется, что рама и паспарту в чем-нибудь уступают самой фотографии?

Сидевшие на скамье слушали этот разговор, одобрительно кивая (как хор в древнегреческой трагедии), и дядя сказал:

— Ну хорошо, три. — Он поглядел на башню с часами. — Уже шестой час, раньше семи вы за нее не приметесь?

— Куда там. Самое раннее в восемь.

— Тогда я пойду. А как мне ее получить?

Джайрадж сказал:

— Я постучу в вашу дверь и вручу ее вам. Плату в сумме трех рупий попрошу оставить сейчас. Не удивляйтесь, что беру деньги вперед. Вы видите эту комнату. — Он указал на чулан в глубине мастерской. — Тут полно снимков богов, демонов и людей, в рамках и под стеклом, за которыми не пришли заказчики, а я в те времена не умел напоминать о плате. Если заказ не берут сразу, я храню его в этой комнате двадцать лет. Так полагается. Впрочем, вашу фотографию я не намерен хранить двадцать лет. Я принесу ее сегодня же… или… — Ему пришла в голову новая мысль. — Почему бы вам не оставить здесь мальчугана? Он и заберет фотографию, а я его провожу до дому.

Сперва это показалось невозможным. Дядя покачал головой и сказал:

— Ну что вы, как он может здесь остаться?

— Неужели ж вы мне не доверяете? Будьте спокойны, к концу дня я вам доставлю и его и заказ.

— Но если вы все равно пойдете в ту сторону, зачем же мальчику оставаться у вас?

— По чести говоря, чтобы я уж наверняка сдержал слово, не поддался внезапному искушению запереть мастерскую и убежать домой.

— До полуночи?

— О нет, это я шутил. Раньше, гораздо раньше.

— А как быть с его едой? Он привык ужинать в восемь.

Джайрадж указал на ресторан через улицу.

— Я его накормлю досыта. Я ребятишек люблю.

Дядя посмотрел на меня.