Афанасий Фет: Собрание стихотворений

Неведомую даль,

Но так нескромно всё в уединеньи скромном, Что стыдно мне и жаль.

Пойдем ли по полю - мы чуждые тревоги,

И радует ходьба,

Уж кланяются нам обоим вдоль дороги

Чужие всё хлеба.

Идем ли под вечер, избегнувши селений,

Где всё стоит в пыли,

По солнцу движемся - гляжу, а наши тени

За ров и в лес ушли.

Вот ночь со всем уже, что мучило недавно, Перерывает связь, А звезды, с высоты глядя на нас так явно, Мигают, не стыдясь. ‹1884› Ласточки Природы праздный соглядатай, Люблю, забывши всё кругом, Следить за ласточкой стрельчатой Над вечереющим прудом.

Вот понеслась и зачертила -

И страшно, чтобы гладь стекла

Стихией чуждой не схватила

Молниевидного крыла.

И снова то же дерзновенье

И та же темная струя, -

Не таково ли вдохновенье

И человеческого я?

Не так ли я, сосуд скудельный,

Дерзаю на запретный путь,

Стихии чуждой, запредельной,

Стремясь хоть каплю зачерпнуть? ‹1884›

Осень

Как грустны сумрачные дни

Беззвучной осени и хладной!

Какой истомой безотрадной

К нам в душу просятся они!

Но есть и дни, когда в крови

Золотолиственных уборов

Горящих осень ищет взоров

И знойных прихотей любви.

Молчит стыдливая печаль,

Лишь вызывающее слышно,

И, замирающей так пышно,

Ей ничего уже не жаль. ‹8 октября 1883›

Учись у них - у дуба, у березы.

Кругом зима. Жестокая пора!

Напрасные на них застыли слезы,

И треснула, сжимаяся, кора.

Всё злей метель и с каждою минутой

Сердито рвет последние листы,

И за сердце хватает холод лютый;

Они стоят, молчат; молчи и ты!

Но верь весне. Ее промчится гений,

Опять теплом и жизнию дыша.

Для ясных дней, для новых откровений

Переболит скорбящая душа. ‹31 декабря 1883›

Солнце садится, и ветер утихнул летучий, Нет и следа тех огнями пронизанных туч;

Вот на окраине дрогнул живой и нежгучий, Всю эту степь озаривший и гаснущий луч.

Солнца уж нет, нет и дня неустанных стремлений, Только закат будет долго чуть зримо гореть;

О, если б небо судило без тяжких томлений Так же и мне, оглянувшись на жизнь, умереть! ‹29 апреля 1883›

Страницы милые опять персты раскрыли;

Я снова умилен и трепетать готов,

Чтоб ветер иль рука чужая не сронили

Засохших, одному мне ведомых цветов.

О, как ничтожно всё! От жертвы жизни целой, От этих пылких жертв и подвигов святых - Лишь тайная тоска в душе осиротелой Да тени бледные у лепестков сухих.

Но ими дорожит мое воспоминанье;

Без них всё прошлое - один жестокий бред, Без них - один укор, без них - одно терзанье, И нет прощения, и примиренья нет! ‹29 мая 1884›

Еще одно забывчивое слово,

Еще один случайный полувздох -

И тосковать я сердцем стану снова,

И буду я опять у этих ног.

Душа дрожит, готова вспыхнуть чище,

Хотя давно угас весенний день

И при луне на жизненном кладбище

Страшна и ночь, и собственная тень. ‹1884› Теперь Мой прах уснет забытый и холодный, А для тебя настанет жизни май;

О, хоть на миг душою благородной

Тогда стихам, звучавшим мне, внимай!

И вдумчивым и чутким сердцем девы

Безумных снов волненья ты поймешь

И от чего в дрожащие напевы

Я уходил - и ты за мной уйдешь.

Приветами, встающими из гроба,

Сердечных тайн бессмертье ты проверь.

Вневременной повеем жизнью оба,

И ты и я - мы встретимся - теперь! ‹1883›

Кровию сердца пишу я к тебе эти строки,

Видно, разлуки обоим несносны уроки,

Видно, больному напрасно к свободе стремиться, Видно, к давно прожитому нельзя воротиться, Видно, во всём, что питало горячку недуга, Легче и слаще вблизи упрекать нам друг друга. ‹1884› Севастопольское братское кладбище Какой тут дышит мир! Какая славы тризна Средь кипарисов, мирт и каменных гробов!

Рукою набожной сложила здесь отчизна

Священный прах своих сынов.

Они под землей отвагой прежней дышат…

Боюсь, мои стопы покой их возмутят,

И мнится, все они шаги живого слышат,

Но лишь молитвенно молчат.

Счастливцы! Высшею пылали вы любовью:

Тут что ни мавзолей, ни надпись - всё боец, И рядом улеглись, своей залиты кровью, И дед со внуком и отец.

Из каменных гробов их голос вечно слышен, Им внуков поучать навеки суждено, Их слава так чиста, их жребий так возвышен, Что им завидовать грешно… ‹4 июня 1887›

В степной глуши, над влагой молчаливой,

Где круглые раскинулись листы,