Томас Манн - Закон

— Да и отлил-то совсем непохоже, — презрительно вставил Моисей.

— Времени было в обрез, — возразил Аарон, — уже на следующий день, то есть сегодня, они желали учинить ликование перед всесильными богами. Поэтому я вручил им отливку (какое-то сходство в ней все же есть, этого ты не можешь отрицать), и они радовались и говорили: «Вот твои боги, Израиль, которые вывели тебя из Египта». И мы воздвигли алтарь, и они принесли всесожжения и заклали мирные жертвы, и ели, а потом немного поиграли и поплясали.

Моисей бросил его и сквозь распавшийся хоровод ринулся назад; остановившись рядом с Иошуа под пролетом ворот, он закричал что было силы:

— Кто верен Господу — ко мне!

И немало людей стеклось к нему, те, что были здравы сердцем и неохотно примкнули к буянам; и вооруженные юноши Иошуа обступили обоих.

— Несчастные, — сказал Моисей, — что вы натворили, и как мне теперь искупить ваш грех перед Иеговой, чтобы он не отверг вас за неисправимую жестоковыйность и не пожрал?! Сделать себе золотого Белиала, едва лишь я отвернулся! Позор вам и мне! Вы видите обломки — я говорю не об обломках тельца, чума их возьми! Я говорю о других обломках! Это дар, который я вам сулил и принес вам с горы, глаголы вечные и краткие, основа благоприличия. Это десять речений, которые я написал для вас у Бога на вашем языке, написал моею кровью, кровью отца моего, вашею кровью написал я их. А теперь от них остались одни осколки.

Услышав это, многие заплакали, и громкие всхлипывания вперемежку со сморканием огласили площадь.

— Может быть, потерянное удастся возместить, — продолжал Моисей. — Ибо Господь долготерпелив и многомилостив и прощает преступления и провинности, и никого не оставляет ненаказанным, — загремел он вдруг, и кровь прилила у него к голове, и жилы на лбу снова вздулись так, что, казалось, вот-вот лопнут, — но до третьего и четвертого колена, говорит он, я караю преступление, ибо я — ревнитель, Ревнитель имя мне. Здесь будет твориться суд, — воскликнул он, — и очищение кровью, ибо кровью был написан закон. Выдайте зачинщиков, которые первые стали кричать про золотых богов и нагло утверждали, будто телец вывел вас из Египта, меж тем как это сделал я, только я… говорит Господь. Они — добыча Ангела-губителя, кто бы они ни были. Их должно побить камнями до смерти и застрелить стрелами, всех, хотя бы их набралось и три сотни! Остальные же пусть совлекут с себя все украшения и пребывают в скорби и печали до тех пор, пока я не вернусь, ибо я снова взойду на гору божию и погляжу, в силах ли я еще хоть что-нибудь для тебя сделать, жестоковыйный народ!

Моисей не присутствовал при казнях, которые он приказал учинить из-за тельца, то было дело решительного Иошуа. Сам он, покуда народ скорбел, был снова на горе, перед своей пещерой, подле гудящей вершины, и опять провел сорок дней и сорок ночей один среди чадных испарений. Но почему опять так долго? Ответ гласит: не только потому, что Иегова повелел ему еще раз вытесать доски и снова написать на них непреложное повеление, — на этот раз дело шло немного быстрее, ибо у него уже был какой-то навык, а самое главное — были уже придуманы письмена; но и потому еще, что ему пришлось выдержать с Господом долгую борьбу, прежде чем Господь дал изволение возобновить скрижали, настоящий бой, в ходе которого гнев и милосердие, усталость и любовь к начатому делу попеременно оттесняли друг друга, а Моисею пришлось призвать на помощь все свое искусство убеждения и все разумные доводы, чтобы Бог не объявил завет расторгнутым и не отрекся от подлого сброда, упрямого, жестоковыйного, или — еще того хуже — не разнес его на куски, как поступил ослепленный яростью Моисей со скрижалями закона.

— Нет, я не пойду впереди них, — говорил Бог, — и не введу их в землю отцов, лучше не проси меня об этом. Терпение мое иссякло. Пламенный ревнитель я, и ты увидишь: настанет день, когда не смогу долее сдерживать себя и пожру их посреди пути.

И он предложил Моисею: истребить народ, который, видно, отлит был неудачно, подобно золотому тельцу, и который уже ничем не исправишь и не сделаешь святым народом, под самый корень подсечь Израиль, а его самого, Моисея, превратить в великий народ и с ним поставить завет свой. Но этого Моисей не пожелал и ответил:

— Нет, Господи, прости им их прегрешения; а если не простишь, то истреби и меня, изгладь из книги твоей, потому что я этого не переживу и ни один народ не будет для меня свят, кроме них.