Генри Джеймс - Трофеи Пойнтона

— Вы имеете в виду — чтобы оправдать вас?

— Нет, этим вас обременять я в виду не имела. Мое оправдание… — промолвила миссис Герет, наслаждаясь уютным теплом и ясностью собственной мысли, которая тем не менее не спешила слететь с языка, так что миссис Герет успела опустить глаза на гравий под ногами, — мое оправдание — это все мое прошлое. Мое оправдание в том, какую жестокость… — Тут она сердитым резким жестом оборвала себя. — Ни к чему мне распинаться… сейчас.

Последние фразы она произнесла холодно-терпеливо, словно адресуя их Фледе в ее предполагаемой — и действительной — ипостаси доверенного лица Оуэна. Всячески противясь ощущению, будто она стоит перед судейской скамьей, наша юная леди, робко переступая, двигалась взад и вперед перед скамейкой, то и дело поглядывая на носки своих башмаков — отчего тут же вспоминала о Моне — и чуть поддевая ими камушки. Ей не стоялось на месте от страха, и она с минуты на минуту откладывала момент, когда понадобится все мужество, которым она еще недавно, кажется, обладала. И мужество тотчас вернулось бы к ней, если бы только она могла быть уверена, что выполнить свой долг перед Оуэном для нее означает принять страдание. Она с интересом вслушивалась в слова миссис Герет, когда та принялась было объяснять, в чем ее оправдание. Но миссис Герет только и сказала, что это будто бы не подлежит никакому сомнению, и, предоставив противнику сомневаться сколько угодно, попросту закрыла тему.

— Видите ли, — продолжала тем временем миссис Герет, — уж ежели после того, что ему продемонстрировали в Пойнтоне, он все еще не понимает, какую позицию мы заняли, это означает только, что он намеренно закрывает глаза. Откровенно говоря, вы могли бы высказать ему свое мнение обо мне — объяснить, что женщину, способную так громко заявить о своих правах, не легко заставить отступить.

Фледа стала прямо перед миссис Герет.

— Я высказала ему свое мнение — что вы очень последовательны, очень упрямы и очень горды.

— В точку, моя милая: я сущий фанатик — в таких делах! — И миссис Герет дернула головой в сторону дома со всем его содержимым. — Никогда этого не отрицала. Я не задумываясь стала бы похитительницей — ради их же спасения, ради их обращения в истинную веру — детей еретиков! Когда я уверена в своей правоте, я готова взойти на костер. Да пусть он хоть заживо меня сожжет! — крикнула она с просветленным лицом. — Он оскорблял меня? — тут же спросила она требовательно.

Фледа неподвижно стояла на месте, собираясь с духом.

— Как мало вы его знаете!

Миссис Герет посмотрела на нее в упор, а потом расхохоталась, чего ее собеседница никак не ожидала.

— Ах, милочка, ну конечно, я знаю его куда хуже, чем вы!

При этих словах девушка снова отвернулась, поняв, что выглядит излишне взволнованной; и, снова начав ходить взад-вперед, она чувствовала, как цепко следят за ней глаза миссис Герет. Фледа вновь повернулась к ней и встретилась с ней глазами, но натолкнулась не только на взгляд, но и на вопрос, его подкрепляющий:

— С чего это вдруг вам стало неловко спрашивать о Моне?

Фледа снова остановилась перед скамейкой, и тут на нее сошло озарение.

— Кому и знать, как не вам! — сказала она с подобающим случаю достоинством.

Несколько мгновений на лице миссис Герет отражалось полное непонимание; потом что-то вспыхнуло — она явно припомнила сцену за завтраком наутро после Мониного ночлега в Пойнтоне.

— Это потому, что я привела вас в пример… сказала ему, что вы были бы для него идеальным выбором? — Взгляд ее стал проникновенным. — Вы и были бы — вы и есть!

Фледа громко, театрально расхохоталась:

— Благодарю вас, благодарю покорно!.. Учитывая, что все самое ценное вы забрали в Рикс!..

Миссис Герет на минуту задумалась, пытаясь, как видно, проникнуть в скрытый смысл этой тирады, но в конце концов сказала просто и прямо:

— Знаете, для вас я хоть сейчас отослала бы все назад!

Сердце так и прыгнуло в груди у Фледы; верный путь открылся ей словно при вспышке молнии. Правда, уже в следующую секунду его вновь поглотила мгла, но за те несколько пронзительных мгновений она все поняла. Отослать вещи назад «для нее», Фледы, означало отослать их в том случае, если имеется хотя бы зыбкий шанс, что она еще может стать их законной владелицей. Охватившая Фледу дрожь не стала меньше оттого, что она спрашивала себя, какое знамение вдруг навело миссис Герет на мысль о подобном шансе: такое прозрение могло посетить ее, только если она что-то заподозрила — проникла в ее тайну. Это прозрение, в свою очередь, было довольно прямым следствием пусть только предполагаемой вероятности на известных условиях сдать завоеванные позиции — и тут уж Фледа становилась лицом заинтересованным. Первое, что она почувствовала: как ни хотелось ей спасти трофеи Пойнтона, ей не меньше хочется спасти свою тайну. Потому она напустила на себя по возможности невинный вид и как можно поспешнее проговорила: