Натанаэл Уэст - День саранчи

Тод вернулся в гостиную — посмотреть, как там Гомер. Он все еще лежал на кушетке, но уже в другой позе. Большое тело свернулось в клубок. Колени были подтянуты к подбородку, локти плотно прижаты, руки — на груди. Но это не было покоем. Какое-то внутреннее напряжение нервов и мускулов скручивало клубок все туже и туже. Он был как стальная пружина, освобожденная от своей работы в механизме и получившая возможность использовать всю свою упругость центростремительно. В механизме тяга пружины работала против других, превосходящих сил, а теперь, освободившись наконец, она стремилась восстановить форму первоначальной закрутки.

Первоначальной закрутки… В учебнике патопсихологии, взятом однажды в университетской библиотеке, Тод видел изображение женщины, спавшей в веревочном гамаке в той же позе, что и Гомер. «Утробное бегство» или что-то вроде этого было написано под фотографией. Женщина проспала в гамаке, не меняя позы — позы зародыша в матке, — многие годы. Врачам в доме для душевнобольных удавалось разбудить ее лишь на короткое время и то — раз в несколько месяцев.

Он сел, чтобы выкурить сигарету, и задумался, как быть с Гомером. Вызвать врача? Но в конце концов Гомер почти всю ночь не спал и просто измучился. Доктор растолкает его, он зевнет и спросит, в чем дело. Можно попробовать самому его разбудить. Но он и без этого достаточно надоел Гомеру. И Гомеру гораздо лучше во сне — даже если это «утробное бегство».

А какое это идеальное спасение — вернуться во чрево. Куда лучше религии, или искусства, или Островов в Южных Морях. Там так тепло и уютно, там автоматическое питание. Все идеально в этой гостинице. Не удивительно, что память о таких удобствах живет в крови и нервах каждого. Там темно, да, — но какая это богатая, теплая темнота. Там нет смерти. Не удивительно, что человек так яростно сопротивляется выселению, когда истекает девятимесячный срок контракта.

Тод загасил окурок. Он проголодался и хотел получить свой обед, а также двойную порцию шотландского с содовой. Он поест и вернется — узнать, в каком состоянии Гомер. Если Гомер еще будет спать, он попробует разбудить его. А если это не удастся, можно будет вызвать врача.

Тод взглянул на него в последний раз, потом на цыпочках вышел из дома и осторожно притворил дверь.

Тод не сразу пошел обедать. Сначала он отправился к шорной лавке Ходжа в надежде, что там ему удастся разузнать об Эрле, а через него — о Фей. Там стоял Калвин с морщинистым индейцем, длинные волосы которого были перехвачены на лбу бисерной повязкой. На груди у индейца висела рекламная доска:

ФАКТОРИЯТАТЛА

ПОДЛИННЫЕ РЕЛИКВИИ СТАРОГО ЗАПАДА

бусы, серебро, ювелирные изделия, мокасины, куклы, игрушки, редкие книги, открытки

ЗАПАСИТЕСЬ СУВЕНИРОМ на

ФАКТОРИИТАТЛА

Калвин всегда был дружелюбен.

— Здоров, — приветствовал он подошедшего Тода. — Познакомься с вождем, — ухмыляясь, прибавил он. — Вождь Киш Мин Тохес.

Индеец от души засмеялся шутке.

— Жить-то надо, — сказал он.

— Эрл сегодня появлялся? — спросил Тод.

— Ага. Проходил тут с час назад.

— Мы вчера были в гостях, и я…

Калвин перебил его, звонко шлепнув себя по ляжкам:

— Да, как Эрл рассказывал, видно, крепко погуляли. Скажи, вождь?

— Ды был дам, Шарли? — согласился индеец, показывая черную полость рта, малиновый язык и щербатые оранжевые зубы.

— Я слышал, там была драка, когда я ушел.

— Да уж, была, видать, у Эрла под каждым глазом по фингалу — во!

— Вот что бывает, когда хороводишься с желтопузой сволочью, — взволнованно проговорил индеец.

Между ним и Калвином завязался долгий спор о мексиканцах. Индеец сказал, что все они гады. Калвин утверждал, будто ему приходилось встречать и хороших. Индеец привел в пример братьев Хермано, убивших одинокого старателя из-за пятидесяти центов; Калвин возразил ему длинной историей про человека по имени Томас Лопц, который поделился с незнакомцем последней кружкой воды, когда они оба заблудились в пустыне.

Тод попытался навести разговор на интересующую его тему.

— Мексиканцы умеют обходиться с женщинами, — заметил он.

— Больше с лошадьми, — сказал индеец. — Помню, раз на Брасосе я…

Тод попробовал еще раз:

— Они подрались из-за подруги Эрла — верно?

— Про это он не говорил, — сказал Калвин. — Он говорит — из-за денег, говорит, мексикашка обчистил его, когда он спал.

— Грязный, паршивый ворюга, — сказал индеец и плюнул.